Час до рассвета. Трудно вставать. В щелях московской многоэтажки ледяными молоточками постукивали первые заморозки.
Облачившись в грубый вязаный свитер поверх пижамы, Нея сидела перед монитором и ждала.
Тусклый свет настольной лампы очерчивал пространство обыкновенно обставленной комнаты. Длинный лакированный шкаф с покосившимися дверцами. Со спинки пухлого дивана в полудреме свисала худенькая кошка.
– Дух душу учит и по-всякому ее мучит. Она не учится, потому что ей любви хочется, – монотонно прошептала Нея. – 10 тысяч рублей отдала… с понедельника одну гречку есть буду…
Она принялась ковырять ногти, стиснув зубы, будто откусывает, как в детстве. Теперь не уймется, пока каждый не обдерет. До основания сточит стеклянной пилочкой неровности и зацепины, прижжет ранки йодом, покроет прозрачным лаком и постарается не глядеть.
– Та-та-там… – заиграл скайп. Сглотнув слюну, Нея разомкнула пальцы и нажала «ответить».
– Нея, ты меня слышишь?
– Слышу. А вы меня?
– И я слышу.
– Здравствуйте, Надежда, – трогательно улыбнулась Нея.
– Здравствуй! Видео не включаю – интернет плохой. Сейчас Танмай подключится – и начнем, – властным тоном оповестила Надежда и вдогонку расхохоталась, точно бы открещивалась от собственной строгости.
Нея строгость принимала за заботу и старалась оправдать. Проверяющим взглядом скользнула по столу, включила диктофон, придвинула толстую тетрадь, мельком заглянула в зеленые глаза тигра на обложке, отодвинула обратно, выровняла клавиатуру и затихла.
– Нея, ты нас слышишь? – появился на экране Танмай.
– Слышу. И вижу. Здравствуйте!
Смуглый моложавый индус с копной черных волос, спадающих на белую куртку, сосредоточенно водил мышкой, что-то настраивая. Камера снимала его сбоку, и Нея заметила рядом второго человека – лысого худощавого старичка в белом. Откинувшись на спинку стула, он сидел неподвижно, уставившись в окно, руки свободно лежали на коленях.
«То, чего не вижу я, не является отсутствующим… и потому смотрю я молча», – сочинила на ходу Нея, пытаясь понять о незнакомцах больше, чем могла видеть. Но не успела. Связь оборвалась, изображение исчезло. Впечатленная неподвижностью старичка, она тоже застыла.
На экран вернулась заставка с ликом Шивы: кожа отливает синим, в спутанных волосах сияет месяц, в центре лба – третий глаз, круглые серьги сверкают в ушах, крепкую шею обвивает змея с обнаженными клыками. Взгляд Неи непроизвольно скользил по благородному лицу Бога. В памяти всплывали детали облика старичка. Она подметила, что у обоих прямой нос. Вспомнила про свой, тоже прямой. Правая рука дернулась от импульса убрать со лба челку, но Нея себя остановила. И когда на мгновение неподвижность тела соединилась с молчанием и отстраненностью, ее охватило чувство, будто старичок, Шива и она – единое целое.
– Та-та-там, – снова заиграл скайп.
Очнувшись от наваждения, Нея нажала кнопку.
– Давайте без видео, может, так будет лучше? – предложила переводчица с нотками раздражения в голосе.
– Да, давайте… Начнем. Нея, ты готова? – Танмай продолжал говорить по-русски, беззаботно коверкая согласные.
– Да, готова. А Надежда с нами?
– Да, я с вами!
– Надежда всегда с нами, – тепло добавил Танмай.
Женщины рассмеялись, и беседа настроилась на приятельский лад.
Надежда работала энергоцелителем. По полгода жила в Индии, где подружилась с Танмаем и старичком. Раз в год они приезжали в Россию и проводили консультации по Джйотиш-астрологии.
Накануне Надежда рассказала Нее, что у старичка есть способности к ясновидению и он может сказать что-нибудь особенное. А Нея нынче очень нуждалась в особенном!
– Была в Индии? – спросил Танмай.
– Да, два раза.
– Где была?
– В Маяпуре, Вриндаване, Агре… где-то еще, но не помню названия.
– Я живу в Маяпуре… гуляю туда-сюда.
– Ммм… здорово, – Нея осеклась, по обыкновению теряясь в светской болтовне.
Танмай заметил ее смятение и перешел к делу:
– Скажи дату, время и где родилась.
Она спешно открыла тетрадку. Боясь от волнения что-нибудь перепутать, записала на второй пустой лист данные и зачитала вслух. Первый лист всегда оставляла чистым.
– Июнь или июль? – переспросил Танмай.
– July-July, – вмешалась переводчица.
Все замолчали. Было слышно, как Танмай кликает мышкой и постукивает клавишами. Нея старалась унять тревогу, с нажимом обводя в тетрадке красивое «July», и едва дорисовала хвостик «y» – заговорил старичок. Голос у него был сильный, со стальными ноткам, речь – занозистая. Танмай переводил на английский, переводчица – на русский.
– Вы по знаку – Скорпион. Ваша главная проблема – это гнев. Вы легко гневаетесь, и вам нужно научиться себя контролировать.
Нея побледнела, тут же покраснела и торопливо начеркала в тетрадке – «гнев». Боль, которую она в гневе причиняла другим, чувствовала, как собственную и презирала себя за то, что в глубине души своих демонов почитает. Словно они были единственными, кого этот мир не мог ни подкупить, ни запугать. Нея и сама едва с ними управлялась. Она боялась их больше людей.
– Ты слышишь? – уточнил Танмай.
– Да-да, я записываю.
– Вы иногда подавайте какой-нибудь сигнал, чтобы они знали, что вы здесь, – попросила переводчица.
– Хорошо, – с досадой согласилась Нея, желая оставаться в тени, как привыкла.
– Вы человек Марса – очень разумный человек, – продолжила переводчица. – Вы не терпите, когда люди врут. Когда вы говорите с людьми, у вас возникают проблемы.
«Танки ходят только прямо», – говорили о ней на работе. Вспомнив об этом, Нея с гримасой откинулась на спинку кресла.
– Вам нужно говорить с людьми мягко, с улыбкой. От этого будете только выигрывать.
Пальцы Неи сцепились, и большой начал обдирать ноготь на среднем.
– Сейчас у вас идет сложный период Саде-Сати, когда Сатурн дает трудные кармические уроки, чтобы человек понял свои ошибки и встал на верный путь. Период начался три года назад и продлится еще три с половиной года. На этом этапе жизни вам следует все время быть с Богом.
Нея застывшим взглядом таращилась на уголок тетради и молчала. Она уже понимала, что значит быть с Богом.
* * *
Родители учили ее ценить и добывать материальные блага. Она почитала старших и старалась делать, что говорят. Вместе с тем, любознательная, хотела знать причину всего и втихаря читала философов.
Высокие идеалы из книжек и привитые матерью строгие моральные принципы сделали Нею убежденно знающей, как жить правильно.
По примеру родителей она считала, что религия не внушает доверия и даже опасна. Со временем склонилась к расхожему стереотипу, что вера – удел скудоумных недотеп и слабохарактерных неудачников.
