Франция, Париж, октябрь 1976 г.
Первый терминал международного аэропорта Париж – Шарль де Голль напоминал осьминога: бесчисленные щупальца коридоров и пристроек тянулись от основного корпуса к другим инфраструктурным объектам. Обстановка внутри была футуристичной, людной и шумной. Молодой человек, войдя в вестибюль, с трудом подавил в себе желание развернуться и уйти.
Билет он купил накануне вечером в агентстве неподалеку от Рю-де-Ром. До вылета оставалось еще четыре часа, так что он был обречен провести уйму времени в помещении, где кислорода с каждой минутой становилось все меньше.
Подхватив сумку, молодой человек поднялся на второй этаж, чтобы найти место, где можно сесть. С июня служба безопасности аэропорта усилила бдительность: террористы захватили самолет, на борту которого было двести сорок восемь пассажиров, и потребовали вылететь в Уганду. Повсюду расхаживали патрули и экипированные, как в кино про постапокалипсис, агенты. Молодой человек старался на них не смотреть. Это будет ошибкой и только привлечет их внимание.
Отыскав в конце зала ожидания свободный столик, он сел, поставил сумку под стул и заказал двойной эспрессо. За окнами по темнеющему небу плыли мрачные дождевые облака, напротив ангаров выстроились самолеты, а между ними перемещались команды технического обслуживания и автобусы с пассажирами. Где-то рядом из маленького транзисторного приемника Роберта Флэк тихо пела «Killing Me Softly» – ирония судьбы.
Молодой человек твердо решил не думать о том, что произошло два дня назад. Во всяком случае, до его возвращения в Штаты. Он должен избавиться от этих мыслей, как избавляются от потенциально опасных предметов в багаже. Нельзя исключать возможность того, что ее родители уже подняли тревогу и соответствующие органы начали действовать. Если так – он один из главных подозреваемых, и полиция первым делом перекроет ему выезд из страны. Надо вырваться, добраться до дома, там он будет в безопасности. А уж потом можно поразмыслить над тем, насколько хорош план, который он привел в действие. Молодой человек мысленно с наслаждением произнес это слово «дом».
Дело было не только в том, что он нарушил закон. Он больше никогда ее не увидит – сама эта мысль невыносима. Когда она мелькала в голове, он чувствовал резкую боль, как от удара под дых. Его всегда пугала необратимость, то, что уже нельзя будет исправить, и не важно, кто за это в ответе – он или кто-то другой.
В шестилетнем возрасте он получил на день рождения золотую рыбку в банке, похожей на половину футбольного мяча. Примерно через месяц он двое суток по забывчивости то ли не кормил рыбку, то ли не менял ей воду, а может, не делал ни того ни другого, и рыбка умерла. Однажды утром он обнаружил, что она неподвижно лежит на воде, как маленький драгоценный камень. Мама тогда сказала, что, вероятно, эта порода аквариумных рыбок очень чувствительна и его рыбка в любом случае погибла бы, но он не поверил. Его никто не ругал, но он знал, что смерть рыбки – его вина. Но сколько он себя не винил, ничего уже нельзя было исправить.
Молодой человек глотнул кофе, и в этот момент высокий потный мужчина спросил его, можно ли присесть за столик. Молодой человек вздрогнул от неожиданности и пролил кофе, но кивнул на свободный стул. Мужчина заказал капучино и два круассана. За круассаны он принялся сразу, как только официант принес заказ.
– Я впервые в этом новом аэропорту, – сообщил мужчина. Он смахнул крошки со стола и повел рукой вокруг. – На мой взгляд, они проделали отличную работу, вы согласны?
Мужчина говорил на французском, но с акцентом – растягивал «р» и проглатывал согласные. Молодой человек что-то пробормотал, соглашаясь с незнакомцем, потом промокнул губы салфеткой. И понял, что этот жест за последние два дня вошел у него в привычку, словно он постоянно пытается стереть пятна…
– Кровь, – сказал мужчина.
– Что? – Молодой человек непонимающе округлил глаза.
– У вас на пиджаке пятнышко, – объяснил мужчина. – Я врач, разбираюсь в таких вещах.
Молодой человек попытался найти пятно на пиджаке, но не смог: оно было у плеча и, чтобы его разглядеть, надо было снять пиджак.
– Должно быть, порезался, когда брился.
У него вдруг пересохло во рту, и он почувствовал, как капельки пота стекают по позвоночнику.
– Странно, я не вижу порезов у вас на лице. Вы англичанин?
– Нет, американец. Я, пожалуй, пойду, приятно было побеседовать, удачи вам.
Мужчина удивленно посмотрел на него, хотел что-то ответить, но молодой человек уже встал и затерялся в толпе у витрин.
В конце зала ожидания находились туалеты. Молодой человек зашел туда и заперся в кабинке. Запах освежителя воздуха был таким сильным, что его едва не стошнило только что выпитым эспрессо. Молодой человек достал из кармана паспорт, открыл и посмотрел на собственное фото.
«Все в порядке, – сказал он себе. – Ничего не случилось. Осталось продержаться час или два, потом я улечу, и никто ни о чем не узнает».
Молодой человек вышел из кабинки и, пока ополаскивал руки, увидел в зеркале пятно, о котором говорил незнакомец. Маленькое, размером с десятицентовик. Он снял пиджак и начал тереть пятно смоченным в мыльной воде бумажным полотенцем. Полотенце постепенно окрасилось в грязно-розовый цвет.
Спустя два часа молодой человек прошел проверку багажа, поднялся на четвертый уровень и направился к паспортному контролю. Стоя в очереди, он снова вытер салфеткой губы. Подавая таможенному офицеру паспорт в щель под стеклом, он все еще чувствовал жжение на губах.
Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, одиннадцать месяцев назад
– Добрый вечер, леди и джентльмены. Меня зовут Джеймс Кобб, и думаю, кое-кто из вас в курсе, что последние несколько лет я исследую так называемые измененные состояния сознания, а точнее, гипноз. Сегодня я встречаюсь здесь с вами благодаря Фонду Джей Ли Бриджуотера, еще раз большое спасибо за их радушие и щедрость.
Я не собираюсь рассказывать о своей книге, которая посвящена этой же теме и которую, надеюсь, вы сочтете интересной. Я хочу поговорить о том, какими путями пришел к сделанным мной выводам.
Есть ли среди вас полицейские детективы, судмедэксперты или работники прокуратуры? Я вижу несколько поднятых рук. Уверен, любой из вас был бы счастлив заменить многие дни и ночи следствия, сотни процедур и долгие часы в допросной и в лабораториях на один сеанс гипноза, чтобы можно было просто ввести подозреваемого в транс и задать ему один-единственный вопрос: «Это сделали вы?»
