Глава первая. Гуманитарная миссия
Жестокая и кровопролитная война с боевиками из группировки «Воины Пророка» длилась в Наваджастане уже четвёртый год. За это время процветающее государство, богатое углеводородами и одно из самых сильных на африканском континенте превратилось на большей части своей территории в место, едва ли пригодное для жизни. Города и деревни, выжженные, разграбленные террористами и покинутые жителями, лежали в руинах. Десятки заводов и фабрик были разрушены. Исключение составляли лишь те, на которых шла переработка нефти. Её боевики контрабандой активно переправляли в соседние государства, а вырученные от этого миллионы становились хорошим подспорьем той финансовой поддержке, которую им оказывали – нелегально, конечно – западные покровители.
Относительно безопасными для жизни оставались лишь несколько районов, которые несмотря на огромные потери продолжали защищать проправительственные силы, в том числе столица страны. Но и они через какое-то время рухнули бы под напором многотысячной хорошо вооружённой армии фанатиков-исламистов, если бы не помощь извне.
Не сразу, испытывая давление западного сообщества, для которого лидеры Наваджастана выступали деспотами и кровавыми палачами собственного народа, Россия всё-таки решилась оказать им поддержку. Конечно, не одним человеколюбием было продиктовано такое решение: ещё с шестидесятых годов Советский Союз имел здесь свои интересы, активно сотрудничая с тогдашними вождями молодой республики, едва освободившейся от колониального рабства. Пережив разруху конца двадцатого – начала двадцать первого веков, новая Россия, претендующая на роль одного из мировых лидеров, обратила свой взор на африканский континент. Взамен на помощь в борьбе с террористами наваджастанские власти обещали разместить у себя на территории постоянную военную базу, заключить строительные контракты на восстановление страны из руин, а также полную лояльность в качестве проводника российской политики в регионе.
Договорились быстро ― времени у президента опальной, раздираемой терактами и бесчинствами кровожадных боевиков страны оставалось в обрез. И вот уже российская авиация, перебазировавшись на бывшую советскую авиабазу на севере Наваджастана, стала активно бомбить один за другим лагеря и укрепления террористов, а присланный из-за океана спецназ привлекался для решения точечных задач там, где велик был риск накрыть огнём с неба мирных жителей. Вместе с ними на африканскую землю прибыли силы российской военной полиции, а также гуманитарная миссия, призванная дать голодным и обездоленным жителям питание, медикаменты, палатки для временного проживания.
В составе этой миссии были люди разные: одни поехали в Наваджастан без особого энтузиазма, по приказу сверху, другие ― руководствуясь корыстными побуждениями, рассчитывая службой в горячей точке сделать себе карьеру, третьи, не до конца понимая, куда они едут, желали окунуться в этакую военную романтику. Ну а были ещё и те, кто оказался здесь просто по зову сердца, не желая оставаться в стороне, когда можно помочь старикам, женщинам, детям ― всем тем несчастным, чья жизнь на протяжении последних нескольких лет напоминала ад, и которые наконец-то смогли вздохнуть свободнее.
Иван Ларионов был как раз одним из таких последних. Прошло уже почти полтора года, как он оставил свою вполне комфортную жизнь питерского врача и поехал в Наваджастан добровольцем. Для отпрыска уважаемой, вполне состоятельной и довольно известной в определённых кругах семьи: профессора психологии, доктора медицинских наук и виолончелистки петербургской филармонии это был, каким его посчитали родные Ивана, «странный поступок».
Всю свою сознательную жизнь Ларионов провёл не то, чтобы катаясь, как сыр в масле, но и не особо напрягаясь. Окончил элитную гимназию, где выучил практически в совершенстве французский язык, а затем осознал, что хочет заниматься медициной ― наверно, сказались отцовские гены (при этом гены матери в нём не проявились ни на йоту).
Но Иван не пошёл по стезе психологии, в определённый момент осознав, что ему больше по душе общая практика. Блестяще окончив университет, пройдя ординатуру, парень приступил к настоящей работе. Отец вполне мог бы устроить его по знакомству в хорошую частную клинику к одному из своих знакомых, но Иван выбрал другое, впервые проявив «странность», и пойдя работать в обычную городскую поликлинику на общей основе.
Ещё одной «странностью» стал отказ жить в отличной ― это надо признать ― трёхкомнатной квартире в элитном районе Петербурга, доставшейся матери в наследство. Вместо этого, Иван обосновался в съёмной крохотной квартирке в одном из спальных районов ― всё, на что хватало его зарплаты. Объяснил своё решение молодой человек тем, что так ему ближе до работы, но на самом деле причиной было то, что со временем он стал всё более и более презирать роскошь.
Через одного своего знакомого, отец которого служил в российском генштабе, Иван смог договориться, чтобы его взяли добровольцем в зону боевых действий. Всё это было сделано тайно, и родителей молодой человек поставил буквально перед фактом. Тяжёлое решение. И тяжёлые объяснения.
Отец с матерью как могли, до последнего отговаривали сына, но он настоял на своём. В результате отношения между ними разладились, и даже провожать Ивана в аэропорт родители не явились. Однако упрямый молодой человек стойко воспринял такой поворот в судьбе и только утвердился в своём желании отправиться туда, где каждый день практически безраздельно властвуют смерть и беззаконие.
Дело было сделано, и вот он, Иван Константинович Ларионов, двадцативосьмилетний доктор, никогда раньше не нюхавший пороху, даже не служивший в армии, оказался лицом к лицу с той суровой действительностью, которая проверяет, на что готов человек и на что он способен. Нужно сказать, что поначалу парень готов был всё бросить, признать, что родители были правы, и позорно сбежать от той ужасной действительности, о которой не подумал, когда принимал своё судьбоносное решение, и к которой оказался явно не готов.
Тем не менее, он честно, превозмогая страх и учась жить и работать в самых тяжёлых условиях, отработал свой первый тридцатидневный контракт. По возвращении домой первое, что сделал Ларионов, ― помирился с родителями, осознав за время командировки, как сильно их на самом деле любит. Константин Эдуардович и Валентина Игоревна тоже за это время пересмотрели свои взгляды и поэтому вторую поездку сына в горячую точку, которая состоялась через несколько дней после возвращения, восприняли не столь категорично. И с каждой следующей командировкой Ивана родители его всё меньше возражали и всё больше гордились сыном, понимая, какое благое дело он делает.
