Двое пожилых людей на перекрёстке у светофора:
– Ты хлеб купил?
– Купил?
– А молока?
– И молока…
– Дети…
– Им тоже звонил, всё хорошо
– Сколько лет мы вместе живём?
– Опять ты начинаешь?
– Я не начинаю, я спрашиваю: сколько лет мы вместе живём?
– Слушай, я не собираюсь такие подробности сейчас помнить…
– Ты никогда ничего не помнишь…
– Зато хлеб и молока купил!
Пожалуй, это был один из самых милых диалогов двух знатно выпивших пожилых людей. Они стояли на перекрёстке под ручку, переминались с ноги на ногу и всеми силами старались вести конструктивный диалог.
Днями позже, в книжном магазине молодая парочка:
– Зай, книгу надо выбирать по переводу.
– Нет, зай, книги надо выбирать по переплёту и изданию.
– Милая, все книги переводятся.
– Ну слушай, зай, фильмы тоже переводятся, но ты же выбираешь, что смотреть, обращая внимание на то, кто режиссёр, актёры и только потом – кто перевёл.
– Ладно, пойдём отсюда, всё равно мы ничего не выберем.
– Ты специально это делаешь?
– Что делаю?
– Вот ЭТО…
Молодой человек сокрушённо развёл руками, искренне не понимая, что же имеет в виду девушка. Да и никто бы не понял. Только что державшиеся за ручку «зайчики» молча отправились к выходу из магазина, даже не смотря в сторону друг друга.
Тем же вечером.
– Пап, привет! Как у вас там дела? Я зайти хотел, вы дома?
– Мать твоя простыла. Говорил ей шарфом укутаться перед выходом, но нет же, ей всегда жарко, окна настежь – весна, знаете ли, у неё за окном…
– Так вы дома?
– Ты с.…?
– Нет, один зайду, просто так.
– Да ты не понял. Ты…?
– Пап, это ты не понял, – вновь перебил отца молодой человек. – Я зайду один.
– Нельзя так, сын. Мы тебе всегда рады, но уж если вы живёте вместе, то будь добр и домой приходить не один.
– Что маме взять?
– Да как всегда: хлеба да молока. Мать, что ли, свою не знаешь?
– А в аптеке?
– А у неё на всё одно лекарство – хлеб с молоком, как в деревне.
– Ладно, сам посмотрю в аптеке, что лучше от простуды. Я буду через час-полтора.
Мужчина положил трубку и поймал на себе взгляд, полный любопытства и надежды. Улыбнулся…
– Ну что? – спросила женщина в кресле.
– Что, ну что?
– Сын звонил?
– А то ты не слышала!
– Они опять поссорились, что ли?
– Я так и не понял. Он придёт скоро. Пойду на кухню – он картошку в детстве любил…
– Я сама ему приготовлю, – кряхтя, поднималась с кресла пожилая женщина.
– Нет уж, сиди. Картошку я ему пожарю.
– Ты не пожаришь как я!
– Хорошо. Я чищу, ты нарезаешь, вместе жарим – согласна?
– Будто у меня когда-либо был выбор, согласиться с тобой или нет.
Мужчина усмехнулся:
– Был. Ты могла не согласиться встретить со мной старость, а сейчас не ворчи, 30 лет уже вместе живём.
– Да ты что? С каких пор ты помнишь, сколько лет мы женаты?
– С 8 августа 1990 года. Тебе было 23 года, мне 27. Я пришёл с маленьким букетом ромашек, а ты вместо фаты нацепила шляпку. На твоих губах была ярко-красная помада, и в своей привычной манере переступать с ноги на ногу ты была похожа на маленького пингвина.
Женщина почувствовала, как смущается, опустила глаза, будто ей 16 лет, и буркнула: «Кто бы говорил – сам-то в своём фраке и с круглым животом был бóльшим пингвином…»
Звонок в дверь.
– Ой, он уже пришёл?
– Сомневаюсь. Будь на кухне, я открою, – деловито заявил мужчина.
На пороге стояла молодая девушка с пакетом пончиков в руках. Она была в коричневом пальто строгого кроя, ботинках на плоской подошве и в нелепой шапке набекрень с изображением розовой пантеры. Её рыжие волосы неуклюже выбивались из-под шапки, а чёлка лезла в глаза.
– Девочка моя, что ж ты стоишь на пороге одна? А сын мой где? Вы разве не вместе?
– Нет, я мимо шла, хотела пончиков вам с супругой занести.
– Заходи, чай выпьем.
– Да я мимо шла…
– Не морочь голову, снимай свою пошлую шапку, вот тапочки, проходи на кухню.
Девушка в растерянности переминалась с ноги на ногу. «О, ещё один пингвин…» – подумал мужчина. Она стянула с электризующихся от холода волос шапку, повесила пальто, всеми силами пытаясь демонстрировать изящество, коим вовсе не обладала. Из кухни женский, но уверенный голос:
– Ну кто там?
Девушка вздрогнула от неожиданности.
– Проходи, дочка, а то Главнокомандующий негодовать станет, – мягко обратился к ней мужчина, как бы подталкивая её сзади.
Женщина окинула строгим взглядом девушку:
– Ты, что ли? – кинула она ей небрежно. – Что у вас вновь стряслось? На тебе лица нет!
– Я просто замёрзла. Вот. Пончики.
– Мой сын не ест пончики.
– Так я и не ему их принесла, – набралась смелости девушка.
– Ну всё, прекрати, – обнимая за плечи женщину, вступил в диалог супруг. – Давай помогу. Ты лучше чайник поставь, а то я как раз эти самые пончики давно хотел. Дочка, присаживайся, – обратился он к гостье.
– Ну раз уж мы одни, а ты с моим сыном живёшь второй месяц, пора бы нам познакомиться поближе, ты так не считаешь? – отпив глоток из глиняной кружки, в строгой манере речи начала мать.
– Не дави на неё, – вступился муж.
– Нет, всё нормально, – робко произнесла девушка, – да, вы правы.
– Ну так я слушаю!
– Я не знаю, с чего начать…
– Может, с того, почему вы не женаты, а мой сын часто расстроенный?
– Послушайте, я согласна с тем, что сейчас я чужая вам, – вновь набралась храбрости гостья, – но я всем сердцем хочу подружиться. Да, мы не женаты. Да, нам сейчас непросто – ведь до этого наши встречи были свиданиями, а сейчас мы будто начинаем утопать в бытовухе…
– Утопать в бытовухе? – с раздражением переспросила хозяйка дома. – Да что ты о ней знаешь?
– Не перебивайте, пожалуйста. Мне сложно говорить о наших отношениях. Более того, я считаю неправильным это обсуждать. На вас со стороны посмотришь – вы идеальная супружеская пара, и ему повезло, что он рос в такой атмосфере. У меня всё было иначе. – Её голос задрожал.
– Дочка, можешь не продолжать, если не хочешь, – поддержал мужчина.
Девушка сделала вдох и продолжила:
– Я плохо помню отца.
– А мама?
– А мама… а мама настолько любила отца, что вместо него села в тюрьму.
Глаза женщины округлились:
– Как?
– Вот так. Помните лихие 90-е? Всё же было дозволено? Алкоголь, травка… Мне было всего 2 года, когда к нам пришли на обыск, нашли наркотики, и, чтоб отца не посадили, мама взяла вину на себя. 8 лет её не было. Папа пропал. Меня воспитывали бабушка с дедушкой. А потом и дедушки не стало. Он болел, мне было всего 7 лет, я осталась с ним одна дома, и я помню, как он умер. В своей постели. Тогда же дядя с женой забрали меня к себе, пока бабушка оправится. Они 60 лет прожили вместе, понимаете? Она готова была лечь в могилу рядом с ним. В доме дяди многое напоминало о маме. Они двоюродные родственники, и у них было общее, весёлое детство. Никто при мне вслух не говорил о родителях: вроде и не осуждали, не судачили за спиной, но и с любовью не отзывались. Понимаете, я жила в громком безмолвии, а в школе отчаянно искала себе подруг. Когда маму отпустили, я не знала, мама ли она мне. Передо мной стояла женщина со знакомым лицом. Мне всегда хотелось её обнять, но не могла. Нет, я не жила с ней ни дня, хоть мы и общались. А вскоре и отец объявился, и через год у меня брат родился, но всё равно родители развелись. У мамы случился нервный срыв, она решила уехать, а моего младшего брата взяла на воспитание бабушка. Всю жизнь восхищаюсь силой этой женщины. Как она умеет безусловно любить, наверное, не умеет никто. Между мной и младшим 13 лет разницы, я его очень люблю. У отца, кстати, семья другая. Он пытается со мной общаться; кстати, руки у него золотые – красивые сувениры мастерит из дерева. Он не плохой человек, просто тогда, в 90-е, что-то сломалось. А мама? Она всю жизнь чувствует вину, старается держаться своих детей, дарить любовь сыну, я её поддерживаю в этом, но до сих пор она для меня всё та же женщина со знакомым лицом, которую хочется обнять, а не получается. В 16 лет я начала жить самостоятельно: мой первый заработок ушёл на поступление в колледж, затем я жила в общежитии и старалась научиться тому, чему не успели научить родители, – жить как нормальный человек. А знаете, что самое пугающее в этой истории? Я люблю вашего сына настолько, что способна понять поступок своей матери, но не люблю себя настолько, чтоб простить её. И вы ещё спрашиваете, почему мы не женаты, хоть и вместе уже 4 года?
