Р. Киндирись - Двадцать шесть стихов. Стихи, стишки и сонеты

Стихи не рождаются на пустом месте, их рождает сильное душевное переживание – радость или трагедия. Всё зависит от конкретного человека, его жизненного опыта и ситуации, в которую он попал. Главное, чтобы это сильное душевное переживание или вызов, не превысило наших возможностей, иначе можно оказаться в положении эскимосской цивилизации, по А. Тойнби, когда будет не до стихов, а будет одна забота – просто выжить.

Всё это справедливо, по крайней мере в отношении меня. Я никогда не писал своих стихов, уж не знаю плохие они или хорошие, целенаправленно садясь за стол, с мыслью, что – нибудь написать. Они рождаются сами собой, по крайней мере частично, одно – два четверостишия и сама идея того, о чём будет стих, дальше, понятное дело, приходится «добивать». Иногда это не удаётся. Даже очень часто. За каждым из них, что – то стоит, по этому, наверное, я многое отдал бы за то, чтобы этих стихов не было вовсе. Так было бы проще жить.

Я не однократно пытался напечатать стихи в журналах – «Новый мир», «Знамя», «Берега», но всё безрезультатно. Открываешь эти журналы, и боже мой, какие же там стихи! Стихи без рифмы и смысла! Сплошное засилье верлибра, а вернее всего, того, что пытаются выдать за верлибр. Стихи в которых нет ни то что смысла, в них нет содержания! Вот имерессионисты могли писать и как импрессионисты и как Рафаэль. А те кто пишут верлибром, могут писать, как Рютбеф, графиня де Диа, Фирдауси, Есенин? Хоть одним бы глазком в этом убедиться.

У стихов должна быть рифма! У стихов должен быть смысл и содержание! Стихи – это та же речь, а речь не может быть бессвязной. Если стихи без рифмы – это проза, и печатать их следует в разделе прозы. Если стихи без смысла и содержания – это бред, сами знаете кого, и вряд ли его следует печатать в литературном журнале.

«Я написала это стихотворение в Лондоне, в гостинице», – читал я как – то высказывание одной победительницы одного литературного конкурса. Молодчина! Наверное по этому ты и заняла призовое место, потому что в Лондоне, в гостинице, нельзя написать плохих стихов. А я пишу свои стихи по дороге на работу, в семь утра, проходя мимо мусорных баков, и наверное именно поэтому, журналы «Новое знамя» и «Берега мира», меня не напечатают никогда. Да и надо ли мне это на старости лет?

Я наверно заплачу,

И наверно спою,

И поймаю удачу —

Не чужую – свою.

Рассмеюсь перед всеми —

Им меня не сломить,

Тонет рот мой в улыбке,

А хочу я реветь.

Месяц, как кот, прищуренным глазом,

Смотрит на нас, как на мышей,

Кто бы сказал мне, что ни разу,

Не увидать тебя теперь.

Я бы ему ни за что не поверил,

Да и ещё бы наддал за враньё.

Ну, а теперь я, верю, верю…

Ты от меня далеко, далеко…

Подари мне лунный день,

Подари мне солнце ночью,

Подари мне поцелуй,

И ещё, что только хочешь.

Это всё тебе скажу я,

Если смелости найдусь,

Подойду, возьму за руку,

И не в жизнь не отступлюсь.

Я люблю твоё лицо —

Буквы в имени твоём.

Я люблю тебя за то —

Что прекрасна день за днём.

Так позволь же мне писа’ть —

Гимны петь твоей красе,

В блеске сумеречных глаз

Утопать невдалеке.

И позволь лишь говорить,

Каждый день и каждый час —

Невозможно не любить

Увидав тебя лишь раз.

Да, позволь ещё шептать,

Чтобы знали ты и я:

«С этих пор я только твой,

Но не знаю – ты моя?»

Один и руны.

(фрагмент)

Стремясь всё постигнуть и руны узнать,

Бог Один на жертву пошёл.

Себя самого пригвозди’л он копьём,

На древе, каком – то большом.

Себя самого, себе самому,

Нещадно он в жертву принёс.

Ах, сколько он мук… Ах, сколько он слёз…

За девять дней перенёс.

Три дня и три ночи Один висел,

И тайну рун постигал.

Ах, Один кричал… Ах, как Один ревел…

Но рук своих не разжал.

От крика его содрогалась земля,

И войны роняли щиты.

В далёких, холодных, норвежских морях

На дно уходили киты.

Я сам был свидетелем этих штормов,

Мы шли через море, в набег.

Немало, тогда, по бросало за борт,

Немало уснуло на век.

А жёны, в далёкой, родной нам стране,

Огня не могли развести.

Был ветер силён, был ветер жесток,

Гасил огонь в очаге…

Но этого мало для тайны большой —

И рун волшебства не постичь,

Коль бог не готов ты ещё про висеть,

То знания рун не достичь…