«Эпидемии психические. Энциклопедический словарь
Брокгауза и Ефрона»
(выписки на клочке бумаги из мусорной корзины бывшего сотрудника университета имени Такого-то)
Возникновению психических эпидемий содействуют следующие факторы:
1) Суеверия, то есть ложные понятия о природе и человеке.
2) Заразительность.
3) Самовнушение.
Формы и разновидности:
1) психические, где преобладает бред, всего чаще в форме меланхолической подавленности, идей самообвинения, самоуничижения, греховности, а также идей превращения в зверей.
2) Галлюцинаторные эпидемии, когда масса народа заражается одними и теми же видениями, большей частью религиозного содержания.
3) Конвульсии и припадки всякого рода – сюда относятся эпидемии пляски св. Витта, эпидемии кликушества, падучей, истерических судорог, каталепсии и т. п.
4) Эпидемии импульсивного помешательства, когда одержимые проявляют неудержимое стремление к насильственным актам, самоистязанию, самоубийству, истязанию и уродованию других, стремлению к бродяжничеству и т. д.
Психическая эпидемия иногда, остановившись в своем распространении, замыкалась в пределах одной группы, людей и, передаваясь из поколения в поколение, приобретала характер секты, существовавшей целые века.
София. Я считаю, выживут только грустные. (Курит.)
Вьюк. Не соглашусь. Грустным не выжить. (Курит.)
Вагон. Зачем вообще говорить о смерти? (Не курит, стоит за компанию, не знает, куда деть руки.)
София.(Не обращает внимания на друга.) Почему люди вспыхивают? Три причины: зависть, злоба и уныние. (Загибает пальцы.) Сейчас семь районов Вспышки. То есть только в нашем городе вспыхнуло тысяч двадцать. Статистика так себе. Причем мы-то не особо грыземся ЗА заборами. Так, тихонько режем, душим и все. Пар выпустил – пошел дальше. Завидовать-то тут некому. А вот ПО ТУ СТОРОНУ забора – там настоящий террариум. Там есть красивые, богатые, не-подсудные. Завидующие им вспыхивают, попадают к нам, на ЭТУ сторону забора, районы Вспышки расширяются, пышей все больше. Какая-то новая селекция получается. (Ругается матом.) Выживут только те, кто вспыхнут, а это люди далеко не веселые и не счастливые.
Вьюк. Насчет селекции согласен, но в обратную сторону. Нас загоняют в районы за электросеткой, выйти можно только в ошейнике, который бьет током за «любые волнения Вспышки». У нас нет транспорта, нет нормальных больниц (один-два приходящих доктора на район – это не дело). У нас даже столовых приборов, кроме ложек, нет. А меня достало резать колбасу ложкой!
София. Эт правда. К тому ж, если ты захочешь выколоть кому-то глаз, то и ложкой это сделаешь. Главное – захотеть как следует.
Вьюк. Да… (Курит, продолжает ворчать.) Убить нас разом – негуманно, поэтому собрали в одну банку, чтобы МЫ перебили друг друга сами. И перебьем ведь. (Трогает пальцами вздувшуюся вену на шее, затягивается.) В вузе у меня зарплату раза в три урезали – видите ли, содержание пыша и меры безопасности дорого стоят. Как будто ошейник я не за свой счет покупал!
София.(С вызовом) Так увольтесь.
Вьюк. Как будто это так просто!.. Чтобы уволиться, нужно написать причину увольнения. И что бы я ни написал, это привяжут ко «второй волне Вспышки». А на опыты мне не особо хочется. (Сжимает кулаки.)
Вагон. Тише-тише. Не горячись так.
София. Она все равно ничего не даст, эта горячка.
Дальше разговор не пошел, ноги и без того смозолил уже. Они, конечно, могли жаловаться и хулить изломанные судьбы целыми сутками, но, чего таить, они давно уже приспособились.
Все жители районов Вспышки приспособились. Так или иначе. Человек вообще склонен к приспосабливанию. Но у каждого пыша на сердечке осталась затаенная тоска по чему-то из прошлой жизни.
Так совпало, что Вагон и Вьюк скучали по автомобилям, автобусам, трамваям, велосипедам, самокатам, роликами и т.д. Им не хватало движения на омертвелых дорогах.
Точнее, по движению скучал Вагон. Ему не хватало звуков автомобилей, запаха выхлопных газов, которые хоть и загрязняли атмосферу, но были такими родными.
Вьюк, как и всегда, испытывал одно лишь раздражение и недовольство.
Дело в том, что светофоры не отключили. Дороги пустовали, превращаясь в серую с белыми полосами пустыню, но переходить их было нельзя на красный, ведь на столбах висели камеры, и нарушителям устраивали допрос: не из-за Вспышки ли они нарушают?! На любых допросах пыши вспыхивают, а за Вспышкой на допросе не следует ничего хорошего.
На светофорах все стояли.
У пустой дороги.
Ждали зеленого.
Смотрели налево, направо.
Переходили, не торопясь, без бега и без Вспышек.
Вьюка от возмущения разрывало напополам и даже на три части.
А в чем, собственно, дело? В том, что пышам нельзя доверять вождения – вдруг кому-то вздумается сбить все и вся. А светофоры – разве они мешают кому-то?
София до жути скучала по интернету.
Раньше она не считала себя зависимой от социальных сетей. Лениво вела их «для себя», а не для лайков и ощущения, что ее жизнь интересна хоть кому-то, хоть и не ей.
Лишившись мобильных телефонов, интернета и, как следствия, всех социальных сетей, поисковиков и прочих «приколюшек», София с болью в центре груди и дырой в мозгу осознала, насколько ей не хватает старой доброй привычки проверять утром сообщения и листать ленту за завтраком.
А в чем, собственно, дело? На просторах Всемирной паутины, среди паучков-дилеров, легко наткнуться на призыв к насилию, повод для зависти, да и СМИ, знаете ли, много чего лишнего пишут.
В районах Вспышки все по старинке.
Ходят все пешком, звонят с проводных телефонов, а ответы на вопросы ищут либо у соседей, либо в энциклопедиях.
Вьюку, поскольку он преподаватель, тоже было нелегко без интернета. Только его «нелегко» было мелковато-пакостно-приятно. Он не мог принять работы по электронной почте. О-о-о, как его недолюбливали (ненавидели) студенты за то, что на его парах приходилось писать от руки (мало того – от руки и аккуратно). Его не любили настолько, что он сам начинал себя, обделенного, любить.
Вагон отсутствию интернета даже радовался. Так люди общались друг с другом напрямую, а не через железки и… э-э, атомы с телефонной связью? Вагон понятия не имел, как работает проводной телефон и (уж тем более) интернет.
Такие дела.
Теперь обобщения и пояснения.
Вьюк и Вагон жили в одной квартире три года.
Жили вполне дружно. Вместе вставали, завтракали, выходили на работу, запирали дверь, спускались по лестнице, вдыхали свежий воздух нового дня и расходились на перекрестке, Вьюк – направо, Вагон – налево. Участливо махали друг другу руками. И когда прощались на перекрестке, и когда встречались дома.
Вагон работал бухгалтером (пригодилось-таки образование и в районе В1) в одной малоизвестной отчаявшейся компании, которая не пренебрегала рабочей силой вспыхнувших. Он заканчивал работу раньше на час сорок три минуты, потом заходил за продуктами. За общий бюджет и хозяйство отвечал он.
