– На, получи!
Я замахиваюсь и со всей силы пуляю в этого напыщенного индюка горсть снега.
Бам!
Ой…
Накрываю рот ладошками.
А он оборачивается.
Наши взгляды пересекаются.
Меня швыряет на дно кипящего ада.
Его большие, рязъярённые глаза, в которых все вулканы мира взрываются, будто заживо меня сжигают. На расстоянии.
Блин! Что я, чёрт возьми, наделала?
Жарко становится нереально.
Несмотря на то, что сегодня на улице минус девять.
– Аш! Что за фигня! А-ну иди сюда, гадина мелкая!
– Мамочки…
Я не ожидала, что так метко попаду. Правда!
Но попала точно ему в лицо.
А лицо у него… бесподобное. Парень с обложки модного журнала. Идеальный. Словно сошёл со страницы глянца, в котором публикуют интервью с богатыми людьми.
У него большие синие глаза и темно-русые волосы. Модная стрижка. Одет в дорогое пальто с натуральным мехом.
Этот зазнавшийся мажор на дорогой спортивной тачке только что едва не сбил бабушку на светофоре. Еще бы чуть-чуть…
Визг тормозов. Я едва успела оттолкнуть пенсионерку, но ударилась бедром о бампер спорткара, подставив себя под удар.
А потом, разозлившись, зачерпнув горсть снега возле бордюра, да еще и с грязью – специально! От души шмальнула снаряд в напыщенное лицо мерзавца.
Возомнил, видите ли, себя королём мира!
Чего мелочиться вообще?
Он бы ещё по тротуару проехал, чтобы в пробке не стоять.
Не царское это дело.
– Артём! Артём! Ну ты куда? Давай я полицию вызову?! Ты смотри борзая какая!
Из окна пассажирского сиденья мажорской тачки высунулась расфуфыренная девица с большими пухлыми губами.
– Сиди и не рыпайся. Я сам, млин, разберусь!
Скрипя зубами, парень со всех ног бросается следом за мной.
– Стой! Догоню, задницу надеру! Лучше по-хорошему стой!
Жизнь проносится перед глазами.
Ну и чего я добилась?
Психанула. На эмоциях была.
Ненавижу таких папенькиных сынков! Которые ничего кроме своей короны не замечают.
Натянув капюшон ниже на лицо, я всё-таки отмираю и срываюсь на бег.
Он тоже с места стартует, на ходу стряхивая снег с пышного воротника пальто.
Его лицо красное, а ноздри как у быка на родео раздуваются.
Мамочка! Хоть бы не догнал…
Ленивый, наверно, долго не протянет. Через три минуты выдохнется. Делаю ставки я.
Поворот вправо, поворот влево. Прибавляю скорости, юркая в первый попавшийся переулок. Ходить пешком не привык, тем более бегать. Только катать свой задок буржуйский.
А мажор не отстает. Наоборот, догоняет.
Не угадала я. Выносливый, собака, попался!
Чёрт! Надо было притормозить. Поймает, Новый год буду праздновать в одной камере с ночными бабочками.
Эти детишки олигархов высокомерны и безжалостны. Думают им и море по колено.
Но я просто не удержалась. Он ведь мог сбить ту бабушку. Да и мне вообще-то прилично влетело. Синяк теперь будет на бедре.
Всего лишь хотела хоть как-то проучить паршивца!
Может по голове отхватил, да поумнеет? Не будет по городу как на гоночной трассе гонять?
Хотелось бы верить, что жертва моя была не напрасной.
– Стой! По-хорошему!
Сердце в груди бьётся на вылет.
Я понимаю, что он меня догоняет!
Впереди слышится шум – мы приближаемся к выходу из переулка, а там людно и шумно.
Но в последний миг что-то идёт не так.
– Сюда иди! Убью тебя, блин!
Отвлекаюсь на угрозы.
Резкий поворот. Гололёд. Я теряю равновесие.
Успеваю лишь взвизгнуть и упасть лицом в огромную кучу снега.
А потом сразу же ощущаю цепкую хватку на плечах.
Мир переворачивается вверх тормашками. Меня резким рывком опрокидывают теперь уже на спину.
Капюшон вместе с шапочкой слетает с головы.
Я вижу тёмное-темное небо.
А он… видит моё лицо.
Серые тучи сгустились над городом, мелкие точечки, падающие с небес, за долю секунду превратились в обильный снегопад.
Как раз в тот момент, когда мы застыли друг напротив друга.
И время будто остановилось. Всё замерло. Затихло.
Симпатичный брюнет с синими глазами… Схватив меня за капюшон, он яро занес руку для удара, сжав кулак, одновременно сцепив зубы.
Неужели ударит?
Совсем чокнутый?
Да этим напыщенным буржуям всё равно кто перед ним!
Ребёнок, девушка, бабушка.
Эго у них золотое.
Обиды зазнавшиеся олигархи не прощают никому.
Крепко зажмуриваюсь. Не дышу. К боли готовлюсь…
Физическая боль, по сравнению с душевной, ерунда.
Я уже долгие годы живу со шрамом на сердце.
Но, в первую очередь, на лице.
Клеймо уродства. Проклятье судьбы. Застыло на коже, словно печать что я не такая как все – как напоминание о том самом дне, когда я лишилась всего.
Мне тогда было пять лет.
Не выжил никто… Кроме меня.
Родители, бабушка, брат.
Все погибли.
Но я родилась в рубашке.
Почти.
Если бы не ужасные ожоги на теле…
Врачи боролись за мою жизнь и мне удалось побороть смерть.
А смысл?
Наверно было бы лучше, если бы я умерла.
Дальше сиротский приют. Насмешки со стороны сверстников.
Искалеченное детство. Много слёз, душевной боли.
Хоть я была тогда ещё маленьким ребёнком, но крики родных, языки пламени, подступающие со всех сторон, запах гари… я помню до сих пор. Помню так реально, как будто этот кошмар случился только вчера. И часто вижу в своих страшных снах.
Сейчас мне двадцать два. Моя жизнь не меняется.
Я просто плыву по течению и давно уже не верю в чудеса.
Распахиваю глаза, возвращаясь в реальность.
Не замечаю, как на ресницах застыли слёзы.
Крупные снежинки падают на красное, от быстрого бега лицо.
А ему на пышные, темные волосы, которые сейчас дерзко растрепались на холодном ветру.
Этот парень… такой красивый. А я?
Я не достойна даже дышать с ним одним воздухом.
Почему он медлит?
Всё смотрит и смотрит на меня, как на какого-то инопланетянина.
Даже руки разжал.
Кишащая на дне радужки лава тлеет.
Теперь там не ярость кипит, а сострадание.
– Ну же, давай! Бей…
Медлит.
Кулак, застывший в воздухе, плавно опускается вниз.
Я знаю, почему он этого не сделал!
Шрам мой увидел. На лице.
От ожога. Во время пожара.
