Владимир Жестков - Двенадцать месяцев. От февраля до февраля. Том 2

He успели мы расположиться в каюте, как нас на обед позвали. Вот там, в ресторане, во время обеда мы окончательно убедились, что находимся на борту русского судна. Нас накормили обычной, самой для нас привычной едой. На закуску – салат «Оливье», затем наваристый борщ и, наконец, макароны по-флотски и компот из сухофруктов. Так вас ни в одном ресторане мира, кроме как в нашей стране, конечно, накормить не смогут.

Довольные, поглаживая животы, мы выбрались на палубу, и сразу же наше настроение ухудшилось. Серые не то облака, не то уже дождевые тучи низко висели прямо над самой головой; волны, вал за валом катящиеся в сторону практически уже невидимой земли, грозили в скором времени подняться выше и показать нам всю полноту своей власти – власти морской стихии над нами, жалкими сухопутными созданиями. Вадим сразу же погрустнел и решил, пока его ещё не тянет к фаянсовому другу, пойти спать. Ведь во сне качка переносится значительно легче. Вскоре и Виктор последовал его примеру.

Мы с Димой остались вдвоём. На палубе делать было нечего. Она была пока открыта, но резкий, порывистый ветер не доставлял большого удовольствия. Ты ещё только-только успел на палубе появиться и ещё просто осматриваешься, а он по тебе вовсю гуляет. Находит какую-нибудь щёлку в твоём одеянии – и давай голое тело щекотать, до которого он мастер добираться.

Пришлось спуститься в музсалон. Там до конца дня программу показа кинофильмов вывесили. Любопытная такая программа. Один, пусть и старый, пусть уже не единожды смотренный, фильм за другим. И фильмы все такие, которые хочется смотреть снова и снова. Началось все с «Операции „Ы“ и других приключений Шурика». Удовольствие мы получили, надо сказать, мало с чем сравнимое. Людмила с Надеждой забежали, посидели с нами немного, но вскоре к себе отправились, чтобы выспаться. Сказали, что им всю ночь какие-то охламоны спать не давали, придётся нам без них поскучать, а то они вечернюю программу не смогут выдержать. Фильм закончился, образовался небольшой перерыв, и мы на палубу вышли, чтобы всласть подымить.

Дима этим временем воспользовался с толком и начал мне о гонениях на первых христиан рассказывать. Я только дивился, как же надо было поверить в новое учение, чтобы продолжать его проповедовать, зная, что за это тебя подвергнут нешуточным мукам, после которых ты расстанешься с жизнью. Правда, согласно этому учению, после мученической смерти ты будешь вечно жить в раю. Но я никак не мог понять, какими должны быть слова, чтобы люди, им поверив, с лёгкой душой шли не просто на смерть, а на страшные, поистине адские, непереносимые муки. В конце концов, именно такая самоотверженность и решила вопрос. Христианство стало официальной религией во многих странах мира.

Вот так мы сидели за одной из надстроек, куда ветер пореже заглядывал, и разговаривали. В результате даже начало следующего фильма пропустили, и я решил, что лучше уж послушаю, о чём Дима мне рассказывать будет, ведь «Кубанские казаки», демонстрация которых началась в музсалоне, фильм смотренный и пересмотренный не по одному, пожалуй, десятку раз. Фильм чудесный, лёгкий, с прекрасными актёрами, великолепными песнями, но сколько можно его смотреть, а вот то, о чём мне мой товарищ рассказывал, мало в какой книге из тех, к которым я привык, прочитать можно. Дима рассказывал и рассказывал, а я сидел, слушал, а в душе переживал: какой же я дурак, что всё это так бездарно пропустил мимо своих ушей. Ведь это же история человечества, а я от неё отмахнулся, как от назойливой мухи. Стыдно мне даже стало за такое дремучее невежество, а Дима меня успокаивал:

– Ничего, Ваня, ещё не всё потеряно. Жизнь у тебя только начинается. Вот если бы ты в моём возрасте был, значительно хуже было бы.

– Дима, о чём ты говоришь, мы же почти ровесники. Ну, может, ты на пару-тройку лет постарше, вот и всё.

А он смеяться начал:

– Ваня, тебе ещё тридцати нет, а у меня жизнь через пяток лет на вторую половину века перевалит.

Я спросил:

– Дим, а что это значит?

А в ответ услышал то, отчего у меня даже дыхание перехватило, и я, как рыба, из воды вытащенная, лишь рот открывал да закрывал.

– Да мне в этом году сорок пять стукнуло.

Такие слова кого хочешь ошарашат. Я-то считал его своим ровесником, а оказалось – он старше меня почти вдвое. Ведь первые пять лет жизни человека, его раннее детство, при таком разборе следует вычитать. Я его ещё больше зауважал: надо же, как он сумел сохраниться хорошо! А всё потому, что не валяется, как другие в таком возрасте, на кровати, а всё время куда-то ездит, чем-то занимается и интересуется.

К вечеру погода явно улучшилась. На небе появилось солнце, ветер стих, море тоже стало успокаиваться, и народ начал вылезать на палубу. Появились и наши – ВиВы с Натальей, которая тут же по-хозяйски вцепилась в руку Вадима, как прилипла к нему. Я на неё посмотрел и даже решил с ней как-нибудь беседу провести на тему: «Чем больше мы мужчину любим, тем меньше нравимся ему». Подобная тема в русской литературе изучена очень даже хорошо. Правда, следует отметить, что совсем с другой стороны. Александр Сергеевич, великий наш, писал так:

Но мы же прекрасно понимаем, что если эту мысль переписать наоборот, то получится вполне очевидное:

Да и в другую сторону это так же работает. Вот я и хотел с Натальей на эту тему поговорить. Мне именно эта пара – Вадим с Натальей – была намного симпатичней, нежели Вадим со Светланой, чей разговор при отъезде с подругой, женой Виктора, я невольно подслушал. Обе, конечно, хороши, но та, которая Светлана, совсем уж во все тяжкие готова пуститься. Вроде двое детей у них, а она насквозь беспутная, всё о гулянках да мужиках посторонних думает. Замужней женщине следует домом заниматься, детей воспитывать да мужу максимум внимания уделять, а то его живо другие обольстительницы прикарманят. Вот Наталья и пытается сейчас это сделать.

На небе звёзды стали появляться, значит, скоро ужин, а уж после ужина мы должны наверстать всё упущенное за те дни, что по Италии катались. Но мы с магаданками, с Надей маленькой и Людмилой, ужинаем в разное время, а без них нам в музсалон идти не хотелось. Тем более там «Карнавальная ночь» шла – фильм, содержание которого любой советский человек чуть ли не наизусть знал, хотя смотреть каждый раз продолжал с удовольствием. Нам же в ту минуту совсем другого хотелось, и в первую очередь выбросить из головы всё то, чем она наполнилась в поездках по Италии. Не успел Иван, с которым мы познакомились в Помпеях, на второй план отойти, как вакантное место тут же Пётр захватил. Вот мы и решили: а ну их всех, нас много, мы и не с таким справлялись.