Часть первая
Наколка на тыльной стороне ладони
Глава 1. Муха в стакане
В одну из декабрьских суббот, когда российский обыватель, отобедав чем бог послал, тщетно боролся с дремотой или смотрел очередной сериал по Первому каналу, в котельной микрорайона Солдатская слобода города Сестринска вовсю кипела работа.
Трудились двое. Один, возраста среднего то бишь годов тридцати пяти простоватой наружности зачерпывал совковой лопатой уголь из кучи, разворачивался и ловко швырял его в топку чугунного водогрейного котла еще советского производства. Второй, летами постарше, заросший седоватой щетиной, катал туда-сюда по проходу одноколесную тележку с жестяным кузовом. С улицы привозил ее полную угля, высыпал в кучу, что была чуть наискосок топки и увозил пустую обратно на улицу, чтобы снова загрузить углем. Монотонная работа была, похоже, обоим мужчинам не особо в тягость. Работали они споро и молча, погруженные в собственные мысли. Лишь изредка истопники перекидывались парой фраз, для постороннего человека ничего не значащих и непонятных, типа: "Опять штыб1 пошел" или "Снова шлакование2 будет большое, ломом херачить придется". Время от времени кочегар простоватой наружности брал длинную кочергу и шурудил ею в топке, после чего снова брался за лопату.
Так продолжалось с самого раннего утра. Наконец, где-то около часу пополудни мужчина среднего возраста и простоватой наружности бросил лопату, снял рукавицы, достал из-за пазухи тетрадочку, подошел к манометру и записал его показания. Затем сунул тетрадку обратно и крикнул в проход, что вел на улицу:
– Ахромей, завязывай давай! Война войной, а обед по расписанию.
– Щас! – раздалось в ответ.
По левую руку от водогрейного котла возле лежанки, застеленной лоскутным деревенским одеялом, находился старый письменный стол. Посередине его стоял пакет с цифрой "5" в наклоненном овале и надписью:
Пятёрочка
Самые близкие низкие цены
Покуда простоватый доставал из пакета хлеб, лоснящуюся загогулину полукопченой колбасы, пару яиц с коричневой скорлупой и полулитровую банку крохотных соленых огурциков под капроновой крышкой, вернулся тот, что был с проседью в щетине и летами постарше. Он вывалил уголь из кузова тележки в кучу, стряхнул на нее с ладоней брезентовые рукавицы и присел на лавку возле стола. Тем временем тот, что был помоложе, нарезал хлеб и выставил на стол бутылку водки.
– А! – ощерился Ахромей, обнажив две фиксы желтого металла, и на столе тотчас появились два граненых стакана.
– Что, из стаканов будем пить? – с некоторой долей сомнения спросил тот, что был помоложе.
– А из чего еще? – недоуменно произнес Ахромей. – Ну, если бы мы пили не водку, а, к примеру, мозельское, я бы организовал бокалы, – добавил он и ощерился еще больше: – Ну чо, Виталик, наливай!
Мужчина простоватой наружности кивнул, свернул у бутылки головку и налил каждому по полстакана.
– Ну что, начнем? – поднял он свой стакан.
– Давай, – ответил Ахромей и тоже поднял стакан.
Только теперь стало видно, что у него на двух нижних фалангах пальцев, указательном и среднем, наколоты перстеньки. На первом была изображена стрела с крылышками. Бывший зэк или опытный следак без сомненья определили бы, что наколка означает сентенцию "Сегодня здесь, а завра там" и принадлежит, скорее всего, ширмачу-урке.3 На втором перстне был изображен черный крест с тремя лучами. Любой блатной4 сходу бы определил, что обладатель такого перстенька уже трижды судим и по жизни является бродягой, то есть частым тюремным сидельцем, пользующимся уважением среди воров и блатных.
Выпили. Сладенько похрустели солеными огурчиками из банки. Виталик разломил загогулину колбасы пополам и принялся уминать ее с хлебом. По энергично работающим челюстям было видно, что отсутствием аппетита он не страдал. Откусил от своей половины колбасы и Ахромей. Неспешно пожевал, поглядывая на огонь в топке, и в его темных зрачках запрыгали язычки пламени.
Справившись со своей частью колбасы, Виталик долил по стаканам водку. Мужики молча чокнулись и выпили водку в два больших глотка. Виталик принялся за яйцо, а Ахромей, не успев закусить, вдруг резко зачерпнул ладонью воздух, после чего сжал кулак и приложил его к уху. Через несколько секунд он поднес кулак к уху Виталика:
– Слышишь?
Виталик прислонил ухо к кулаку и услышал приглушенное жужжание.
– То, что надо, – заключил Ахромей и поднеся кулак к стакану, другой рукой взялся за него. – Eins, zwei, drei,5 – отсчитал он и одновременно разжал кулак и приподнял стакан. Из кулака вылетела серая комнатная муха, Ахромей резко опустил стакан, и муха оказалась внутри него.
Какое-то время оба истопника-кочегара молча и с большим интересом смотрели на то, как муха жужжит и бьется о стенки опрокинутого кверху дном стакана своей плоской большеглазой башкой. Как будто это была не обычная комнатная муха в стакане, а какой-нибудь гаитянский щелезуб или суматранская бородатая свинья. Затем Ахромей отвернулся, хрустнул огурцом, полез в карман видавшей виды телогрейки и достал из него колоду карт с фотографическими изображениями голых девок. Картишки эти, судя по их замусоленному виду, скрасили не одну ноченьку многим изнывающим по женскому полу арестантам и продолжали бы скрашивать, не прихвати их Ахромей, верно, по чистой случайности.
– Ну что, сыгранем? – предложил товарищу Ахромей и начал быстро тасовать колоду, время от времени обнажая на левом запястье наколку на нерусском языке: "Finis coronat opus".6
– Сыгранем! – охотно согласился Виталик.
Перемешав колоду, Ахромей выровнял ее и выложил на стол вверх рубашкой:
– Сними.
Виталик поднял где-то около половины колоды и положил ее на стол, а стопку оставшихся карт положил сверху.
Играли в буру, как обычно в подобных случаях. Три партии. Сначала по взяткам выиграл Ахромей, набрав сорок два очка. Потом Виталику пришла "молодка",7 и в конечном результате за ним и осталась партия. А в третьей игре ему пришли сначала козырные шестерка и семерка, а после кона, где он сбросил ненужную масть, еще и козырная дама.
– "Бура", – гордо объявил Виталик и выложил три козыря.
– "Москва", – выдержав небольшую паузу, произнес Ахромей и с понтом выложил на стол три туза с козырным.
Какое-то время оба игрока смотрели на козырного туза – карту с изображением смазливой девицы в одних сетчатых чулочках и туфельках на шпильках, стоящей в позе буквы "Г" и держащей в руках знак бубновой масти. Потом изображение на фотографии затуманилось, поплыло, и через несколько секунд на двух мужиков в кочегарке смотрело слегка одутловатое лицо мужчины с невыразительными глазами, тонкими губами и небольшой родинкой на правой щеке, говорящей о том, что ее носитель человек темпераментный, весьма раздражительный и крайне несдержанный в проявлениях чувств.
