Около двух часов ночи я выключил телевизор посреди какого-то идиотского боевика и решил заглянуть в холодильник, проверить, не осталось ли там чего пожевать. В такие минуты я себя ненавижу. Несколько лишних килограммов уже пару лет украшают мою талию и уходить категорически отказываются. Где-то я прочел, что если не избавишься от них до сорока лет, то не избавишься уже никогда. А я ведь довольно близко подошел к этому возрасту. Продолжая стоять у открытой дверцы холодильника, уплел два толстых ломтя белого хлеба с колбасой и соленым огурчиком, а потом уставился в окно. Значительную его часть занимало мое собственное отражение, в белой футболке и черных тренировочных штанах. За спиной у отражения шел дождь, а по лицу словно струились мелкие ручейки. Зима 1987 года выдалась холодная и унылая. Почти всю ее я провел в одиночестве. Иногда в моем доме появлялась какая-нибудь женщина и спустя неделю-другую исчезала. Я достал из холодильника пиво, раздумывая, досмотреть кино или пойти спать. Так я и стоял, прихлебывая из банки и решая эту не бог весть какую сложную дилемму, когда зазвонил телефон. Не слишком торопясь, я направился в спальню и взял трубку.
– Алло!
– Господин Ширман?
Голос был женский, вроде бы знакомый, но смутно. Будь иначе, она обратилась бы ко мне «Джош». Так зовет меня мама. И сестра. Вообще-то все знакомые зовут меня Джош. Я даже не помню, когда это началось, но теперь это так.
– Слушаю.
– Здравствуйте. Это госпожа Таль. Я была у вас вчера.
– Я помню.
– Вы сказали, чтобы я позвонила, как только он уйдет.
– Да.
– Он ушел. То есть он еще здесь, но уже одевается. Я не могу долго говорить, он услышит. Вы помните адрес?
– У меня записано.
– Спасибо. До свидания.
Она повесила трубку, не дожидаясь ответа.
Моя квартира служит мне офисом. Может, это и не очень удобно, зато очень выгодно. Она объявилась здесь накануне в три часа дня. Без предупреждения. Совершенно случайно я был в то время не занят. Впрочем, как и в течение всего дня. И нескольких дней до этого. Я открыл ей дверь, одновременно натягивая свитер. При виде безголовой фигуры, глухо бормочущей: «Здравствуйте, одну минуточку», она громко фыркнула. Я не люблю женщин, которые при виде меня фыркают. Они меня раздражают. Но эта не раздражала ничуточки. Ее возраст я оценил в тридцать два – тридцать четыре года, а рост примерно в метр шестьдесят пять. Кто-то немало потрудился над ее волосами, чтобы придать им медовый оттенок. Маленький нос. Шея длинная и стройная. Чуть ниже располагалась грудь, размеры и форму которой нельзя было объяснить ничем кроме дивной щедрости матери-природы. Она опустила в кресло попку, которая обещала лет через пять-шесть стать чуть более пышной, чем нужно, но в данный момент была безукоризненна, и окинула меня долгим внимательным взглядом. Ее карие с зеленоватым оттенком глаза как-то не вписывались в общую картину. Я два года проработал в отделе нравов. Там быстро учишься узнавать эту усталую безнадежность. Как раз такую, с которой она смотрела на меня сейчас. Передо мной сидела крайне несчастная женщина. Понятия не имею, что она подумала о том, кто сидит перед ней, но она отвела глаза и окинула критическим взором мою квартиру. Я живу в Тель-Авиве, на улице Мапу. Это маленькая улочка со старыми трехэтажными домами, которая тянется от улицы Дов Хоз до самого моря. Летом я иногда сижу на ограде возле своего дома с полотенцем на плече и улыбаюсь девушкам, шагающим с пляжа. За шесть лет, которые прошли с тех пор, как я здесь поселился, со мной жили, по очереди разумеется, две подруги и одна законная жена. Каждой из них почему-то хотелось обставить гостиную на свой вкус, а у меня никогда не хватало сил свести нанесенный ими ущерб к минимуму. За последние месяцы, в течение которых я жил здесь один, к интерьеру добавились разбросанные по полу книги и валяющиеся на полках пустые пачки из-под сигарет «Нельсон».
– Вы здесь живете?
Это был не вопрос, а упрек. Я откинулся назад и достал из коробки чистый лист бумаги.
– Да. Чем могу служить?
– Мой муж мне изменяет.
Слегка сбитый с толку, я моргнул. Те, кому изменяют, обычно начинают не так. Что-то вроде: «Возможно, я ошибаюсь, но…» или «Это, конечно, полная чушь, но мама посоветовала обратиться к вам… на всякий случай…» Она в упор смотрела на меня, проверяя мою реакцию. Я нарисовал на белом листе бумаги большой круглый нос и густые усы.
– Давно?
– Не знаю. Думаю, несколько месяцев.
– Вы знаете с кем?
– Нет. Откуда мне знать?
– А почему вы решили, что он вам изменяет?
– Он уходит по ночам. В два или три часа. Когда думает, что я сплю.
Я пририсовал под усами большие мясистые губы, скривившиеся в издевательской усмешке.
– Вы пытались поговорить с ним об этом?
– За последние две недели несколько раз. Ничего, кроме ссор, из этого не вышло.
– Но хоть что-то он ответил?
– Да. Велел мне заткнуться. Или что-то в этом роде.
– Он пытался вас толкнуть? Или ударить? Угрожал насилием?
– Нет. Ничего такого не было. Да и зачем ему? Вы бы его видели. Он здоровый, как…
– Как я?
– Ну, вас я еще не успела разглядеть.
Я удивленно взглянул на нее. Она с трудом сдерживала улыбку, и я расхохотался. Эта женщина была совсем не проста. Теперь мы смеялись оба.
– Прошу прощения. Просто вы сидели с таким надутым видом, что из вас просто необходимо было выпустить немножко воздуха.
– Вам это удалось. Как вас зовут?
– Рина. Рина Таль.
– Я – Егошуа Ширман. Но все зовут меня Джош.
– Очень приятно… – Она на миг заколебалась. – Господин Ширман.
Я понял намек. С флиртом покончено.
– Чем я могу вам помочь?
Теперь она выглядела смущенной. Я вернулся к своему рисунку и добавил к улыбке энергичную челюсть.
– Сама не знаю. Выясните, кто это.
Я вздохнул:
– Послушайте. Есть несколько видов слежки. Если вы хотите получить развод так, чтобы квартира и дети достались вам…
– У нас нет детей.
– Хорошо. Тогда чтобы вам достались квартира и телевизор. Для меня это одно и то же.
– Заметно.
Я оставил эту шпильку без внимания.
– Нам понадобятся фотографии, адреса, номера телефонов. Я должен буду заплатить специально нанятому свидетелю, который согласится поехать со мной и подглядывать в окно. Нужно будет найти соседку, которая видела его в подъезде.
– Ого, сколько работы!
– Да и денег немало.
– А какие еще есть варианты?
