ГЛАВА 1. Перед катастрофой
Серый поезд неспешно отчаливал от платформы. Я усердно махал ему рукой, губы растягивались в счастливой улыбке. Наконец-то, свободен!
Колёса постепенно пробуждались, их движение ускорялось, перестук становился всё громче. Я шёл рядом с вагоном, а мать посылала воздушные поцелуи из окна купе. Новенькое широкое кольцо на её безымянном пальце мягко светилось золотом в лучах утреннего солнца.
Для полноты умилительной картины не хватало лишь белоснежного платочка в моей высоко поднятой руке.
Наконец-то! Я мечтал проводить мать под венец с тех пор, как начал что-то соображать. Двадцать один год она опекала меня так активно, что мне хотелось удрать на край света. Не сомневаюсь, мама нашла бы меня и там. Она появилась бы хоть в тундре, хоть в пустыне, возникла бы даже среди арктических льдов и обрушила бы на голову неблагодарного сына камнепад упреков в эгоизме и бесчувственности. Последней меня придавила бы глыба назойливой материнской заботы. Впрочем, я и так постоянно под ней барахтаюсь.
"Максюша, ты зубы почистил? Носочки надень беленькие! Они больше подходят к брюкам, что я на сегодня погладила... Никакой яичницы, ни в коем случае! Каша на завтрак – это полезно... Куда ты собрался? С кем? Когда вернёшься? Смотри, чтобы в девять был дома!"
Стоило возразить хотя бы в мелочи, как мать тут же пускала в ход свои главные козыри – сердечный приступ или скакнувшее давление. Спасибо непрестанному присмотру заботливой мамули: у меня нет ни друзей, ни, тем более, постоянной девушки. Учусь я в выбранном матерью частном институте ("Сынок, экономическое образование – то, что нам надо, я уверена! И зачем ездить на занятия, если тебя можно устроить в вуз рядом с домом?"), спортом почти не занимаюсь ("А если получишь травму? Я не переживу! Ты для меня всё!"). Несколько лет я думал, как обрести свободу, и не видел никаких вариантов.
Мечты о самостоятельности сбылись нежданно-негаданно. Весной мамина лучшая подруга Люсьена отмечала юбилей свадьбы. На торжестве мать и познакомилась с дальним родственником Люсьены – отставным полковником.
Несколько месяцев громкоголосый вояка разбирался с какими-то делами в нашем городе и осаждал хрупкую женщину с железным характером. Полковник использовал весь классический арсенал ухаживания. В доме не переводились букеты, конфеты, настойчивый поклонник заваливал мою мать подарками. Два-три раза в неделю они ходили в кино, театр, позже подключились и рестораны. Летом начались выезды на природу, а после недельной поездки на курорт мать наконец-то сдалась. Свадьбу назначили на начало сентября, и несколько дней назад счастливый жених торжественно надел кольцо на палец сорокалетней невесты. Друзья и родственники весь вечер и следующий день кричали: "Горько!" – в снятом для торжества кафе.
Сейчас длинный серый поезд помчит молодожёнов в Санкт-Петербург, там живет мой новоиспечённый отчим. Удаляющийся стук колес звучит как военная музыка: та-та-та, тах-тах-тах. Барабанная дробь с каждым звуком отдаляет от меня заботливую маму.
Питер – великолепный город! Мамуля всегда была в восторге от пышных царских дворцов, величественных соборов, музеев, мостов, романтики белых ночей. Для меня же главное достоинство Санкт-Петербурга – то, что он далеко, добираться до города на Неве поездом придётся больше суток. Не край света, конечно, но расстояние хорошее.
Последний вагон качнул на прощание округлым задом, прежде чем свернуть за поворот. Я вытащил мобильник, часы показывали четверть девятого. Если хочу успеть к первой паре – стоит поторопиться.
Я зашагал к вокзалу – двухэтажному серому зданию постройки сталинских времён. Строение крепкое и, если можно так сказать о доме, высокопарное: стены обильно украшены лепниной, на крышу взгромоздилась массивная скульптура – чугунная колесница с четвёркой коней. На колеснице тянет поводья некто в папахе. Таксисты, подрабатывающие у вокзала, воспринимают "шедевр" как талисман, а возница, застывший с высоко поднятым кнутом, получил кличку "коллега".
Взгляд оторвался от крыши как раз вовремя. На меня чуть не налетела Тася – известная всему району безобидная дурочка в живописных лохмотьях и дырявой соломенной шляпе с крупными бумажными цветочками. У меня машинально вырвалось привычное в таких случаях: "Извините!", – хотя как раз мне извиняться было не за что.
Тася молчала. В меня впился пронизывающий взгляд, словно сумасшедшая желала вывернуть мою душу наизнанку и узреть все желания, тайны, прошлое и будущее. Ее обычная глуповатая улыбка исчезла, бледно-голубые глаза переполнились ужасом.
– Двуликий!.. Двуликий!..
Тася попятилась, будто боясь, что я до неё дотронусь, а затем со всех ног кинулась назад. Я пошёл следом.
На привокзальной площади – обычная суета: народ с дорожными сумками спешит на автобусную остановку, автостоянку, к вокзалу. Таксисты ищут клиентов, через всю площадь катит древнюю тележку бабуля, продающая пирожки. Из ближайшего ларька с шаурмой ползёт неприятный, тяжёлый запах. В другом киоске продавщица торопливо раскладывает на самом видном месте сканворды, детективы в мягкой обложке и глянцевые журналы.
В центре площади возвышается памятник героям революции. Застывшие в камне угрюмые люди многие годы свысока взирают на постоянное мельтешение лиц, фигур, сумок и чемоданов. Я хмыкнул: из-за монумента выглянул и снова исчез край соломенной шляпы с ярко-красным бумажным цветочком.
Вдалеке показалась маршрутка. Городская сумасшедшая вылетела из моей головы, стоило прибавить шагу, чтобы успеть занять место поудобнее. Да и вообще, есть вещи гораздо важнее Тасиного бреда: сегодня у меня особый день – первый день свободы.
Маршрутка понеслась по городу, словно водитель тренировался перед гонками. Подпрыгивая на сиденье, я представлял, как, наконец, предложу Кристине куда-нибудь пойти. Надо посчитать, сколько денег из того, что оставили мать и отчим, уйдут на еду и квартплату, а сколько позволительно прогулять. На днях начну искать работу, хочу как можно скорее перестать от них зависеть.
Ранний подъем давал о себе знать: шестерёнки в мозгу ворочались медленно, глаза закрывались. Я начал мысленно рисовать Кристину. Сначала – изящный силуэт, потом – распущенные светло-русые волосы до пояса, почти уверен, что они мягкие на ощупь. Большие карие глаза, аккуратный носик и пухлые губы, высокая грудь, тонкая талия... Я так увлёкся, что ноздри приятно защекотало при воспоминании о пряном, чуть горьковатом аромате духов Кристины.
Девушка-мечта носит обтягивающие кофточки, обувь на изящных тонких каблуках и обязательно платья или юбки. Ни разу не видел Кристину в брюках. В постоянно сменяющихся маленьких сумочках первой красавицы института всегда лежат изящное зеркальце, набитая разными пузырьками, тюбиками и кисточками нежно-розовая косметичка и тонкие дорогие сигареты...
