Джеймс открыл глаза. Чуть встряхнул головой, сбрасывая мелкие осколки то ли штукатурки, то ли былой невозвратной жизни. В ушах – гул, в глазах – туман. Может это было одно и тоже явление, просто разными органами чувств оно воспринималось по-разному.
Он нетвердыми руками оперся на подлокотники и встал со своего прокрустова ложа. «А кто-то не встал», – подумал он.
Да, далеко не каждому суждено было пережить эту волну или как её назвали ученые – нулевой импульс. Но он пережил, значит лекарство сработало. Ну или по крайней мере хоть как-то уберегло, значит, шанс есть…
***
Странный выплеск энергии астрономы заметили около полугода назад.
В тот день Хаббл обнаружил в межзвездном пространстве облако пустоты. Абсолютной пустоты. Ноль по всем спектрам. И этот ноль со скоростью света несся в сторону Земли.
Как только новость стала достоянием общественности, тут же всё информационное пространство заполнилось гипотезами и прогнозами. Основными спикерами были певцы и бьюьти-блогерши. Версии были под стать экспертам – от тайного оружия инопланетной цивилизации, до облака лепестков космической сакуры, несущей омоложение и благость.
Ученые же хранили немногословие, к тому же их мнение широкой публике было не столь интересно.
Немногословие не означало немногодействие. Но с каждым днем оптимизма у них убавлялось.
Исследуя те небесные тела, которые прошли через горнило этого странного облака, выяснилось, что ничего хорошего не происходит. Что-то полностью разрушается, что-то находит в себе силы сопротивляться воздействию, но так или иначе от первично ударного эффекта страдает всё. Ну это не совсем ударный эффект, это как вакуумная бомба. Облако вытесняет все волны, а потом уходит, и эту образовавшуюся спектральную яму заливает с верхом. И, как всегда, был нюанс…
Дело в том, что человечество за время своего существования каким-то образом сумело вытеснить из земного спектра некоторые негативные для себя диапазоны волн. Видимо, они как-то противоречили ходу эволюции и были несовместимы с разумной жизнью. Но эти волны никуда не делись, они кружат в космосе, как вороны, ожидая своего часа. И вот он наступает…
Как только облако проведет влажную уборку и оставит после себя сияющую пустоту, эти невидимые и озлобленные изгнанием синусоиды, бросятся во все щели.
А это значит, никаких больше хомосапиенсов…
Чтобы решить этот смертельно-волнистый вопрос, ученые решились на эксперимент, не имеющий под собой никакой гуманности на первый взгляд. Они создали несколько вариантов вакцин, которые бы помогли человеческому организму справится с грозящей опасностью и гармонично влиться в новый поток излучений. Проблема тут в том, что модифицированное тело, возможно, и подстроится под Новый День, а вот какие изменения произойдут с мозгом – на этот вопрос у ученых не было ни догадок, ни предположений.
Была создана экспериментальная группа добровольцев. Каждому из них вкололи свою разновидность препарата. Вкололи заранее, чтобы отсеять изначально смертоносные варианты. Джеймсу повезло. Он не умер сразу. Хотя первые два дня он мечтал об этом. Физической боли не было, тело приняло микстуру, как вакцину – небольшой насморк, небольшой кашель. Это зафиксировали наблюдающие врачи, а сам Джеймс этого даже не заметил. Мозг и разум у него смешались воедино – и это было похоже, будто в черепной коробке готовят фарш, соля, перча, добавляя зелени и месят всё это невидимыми холодными нечеловеческими ногами…
Лишь на третий день Джеймс сумел вымолвить хоть что-то осознанное и поделиться своим состоянием. Врачи не ожидали таких побочных эффектов, поэтому, не зная, как облегчить страдания, пошли старинным путем – загасили пламя морфином. Это не решило проблему, но позволило хотя бы забыться. Сколько Джим провел в грязных грезах – он не имел представления. И сам момент прохождения Земли сквозь нулевое облако он тоже проспал. В первые секунды пробуждения он шарил глазами, как тонущий шарит по волне, желая уцепиться за нее. Именно поэтому все и тонут. Надежда на иллюзию – это бич человечества. И лишь те, кто сумели осознать, что волна – это не поручень, ее не сжать в кулаке, лишь расправив ладонь, можно опереться на воду, только те и выживают.
Инстинктивно осознав это, Джеймс просто встал, не ожидая помощи ни от кого.
Штукатурка осыпалась и стояла столбом мелкой крошки в воздухе, как бы подталкивая выйти на улицу, чтобы сделать глоток чистого воздуха. Лишь открывая дверь и щурясь на белесый свет, он понял, что беззащитен, что стен нет и излучения уже в нем.
Вот он – апокалиптический выход из зоны комфорта.
Джеймс замер, прислушиваясь к ощущениям, пытаясь распознать среди них первую ноту реквиема. Глаза щипало, в голове гудело, живот сокращался какими-то внутренними судорогами, но смерть не приходила. Что-то светлое и спасительное, как будто дым костра на голубом безбрежном океанском горизонте, зашевелилось в его душе.
В этот момент соседняя дверь распахнулась, и из нее на свет вышел скелет, обтянутый тонкой сетью нервных окончаний. Серый кисель мозга просматривался у основания черепа и яблоки глаз вертелись будто намагниченные шарики трепещутся меж железных оков. Это не было ходьбой или осознанным передвижением. Нервы, хаотично пропуская сквозь себя импульсы, каким-то образом сокращались, приводя в движение сам костный остов. А почему они сокращались? От боли. Это даже болью не назвать. Даже в преисподней не додумались бы до такого. Только представьте – каждый нерв оголен. Каждый! И этот пылающий страданием скелет, увидев Джеймса, метнулся в его сторону, но нелепо рухнул навзничь. Было видно, что он пытается подать какой-то знак или что-то сообщить…, Конвульсии усилились, череп чуть сдвинулся с места и один глаз чудаковато вывернулся. Скелет весь затрясло. Вдруг он обмяк и замер. Джеймс, аккуратно переступая, будто индеец, начал подходить к нему, ведомый любопытством. И вот уже вблизи он сумел внимательно рассмотреть этого прежде человека. Было очевидно, что это кто-то из участников эксперимента. И почему с ним такое произошло? Видимо, формула его вакцины была направлена на сохранение нервной системы… Ну что ж – ученые со своей задачей справились… Внезапно скелет будто прострелила какая-то внутренняя молния и конвульсии вновь продолжились, и глаз скелета, почти вылетевший из глазницы от непрекращающейся тряски, уставился на Джеймса. И Джеймс наконец-то понял, чего так ждали от него эти останки. Он обвел всё еще мутным взглядом периметр, подобрал увесистый, но удобно лежащий в ладони камень, сел на колени перед скелетом, и слегка прицелившись, размозжил черепную коробку…
