John Lennon 1980: The Last Days in the Life by Kenneth Womack
Печатается с разрешения автора и издательства Omnibus Press
This Translation of «John Lennon 1980: The Last Days in the Life», first published in 2023, is published by arrangement with Omnibus Press
Фотография на обложке Jack Mitchell/Getty Images предоставлена фотоагентством Getty Images
©2020 by Kenneth Womack
© Оформление, ООО «Издательство АСТ», 2023
Все права защищены.
Любое использование материалов данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается
* * *
Глава 1
Кухонная дипломатия
Заканчивался декабрь 1979 года, и рождественские каникулы, во всей их сезонной мишуре и блеске, уже решительно распоряжались Нью-Йорком. Это была самая мягкая зима из всех зим, о которых имелись сведения. Целый месяц, от Нью-Джерси до Коннектикута, декабрь баловал непривычным теплом и солнцем, однажды нагрев воздух до обволакивающих 65 градусов по Фаренгейту[1]. Но когда Рождество показалось на горизонте, снег в конце концов накрыл город.
Белое покрывало без малого в десять сантиметров толщиной было наброшено и на Верхний Вест-Сайд, где прятался от любопытных глаз Джон Леннон, 39-летний экс-фронтмен The Beatles. Он стал, без преувеличения, отшельником с апреля 1975 года, когда появился на телеэкранах с акустической гитарой в руках и спел Imagine, свой самый прославленный гимн миру, а затем тихо удалился в «Дакоту» – дом в Манхэттене, похожий на крепость. Несколько месяцев спустя, в день 35-летия Джона, его жена Йоко Оно родила их сына Шона. И после этого, насколько мог судить об этом белый свет, простирающийся за пределами «Дакоты», Леннон практически исчез из публичной жизни.
Джон был измучен своей многолетней юридической тяжбой за право остаться в Соединенных Штатах, увенчавшейся получением столь желанной «зеленой карты» в 1976 году. В это же время он и Йоко, которой в феврале 1979 года исполнилось 46, воссоединились после того, как Джон завершил свои распутные «потерянные выходные» на Западном побережье в компании сильно пьющего Гарри Нильсона, бывшего товарища по группе Ринго Старра, Кита Муна из The Who и подружки Джона Мэй Панг. Но к тому моменту, когда припозднившаяся зима 1979 года вступила в свои права, имя Джона почти исчезло из заголовков, не считая появления в вечернем гала-концерте по случаю грядущей инаугурации президента Джимми Картера в январе 1977 года. К тому моменту Леннон не выпустил ни одного студийного альбома после долгоиграющего Rock’n’Roll 1975 года, под завязку набитого старыми, зажигающими его сердце стандартами вроде Be-Bop-A-Lula Джина Винсента, Stand By Me Бена Кинга и Peggy Sue Бадди Холли. После того как Rock’n’Roll оказался в магазинах звукозаписи, добравшись до топ-10 в таблицах журнала Billboard, Джон выдал на гора единственную пластинку лучших хитов. Сборник синглов Shaved Fish вышел спустя несколько недель после рождения Шона и окончания иммиграционных баталий Джона. На обложке показательно, на видном месте, красовалось послание Уинстона О’Буги (музыкальный псевдоним Леннона): «Заговор молчания звучит громче слов». Если Джон и оставил слушателям подсказку, указывающую на предстоящее отшельничество, это она и была. Что еще более важно, с выходом Shaved Fish заканчивались обязательства экс-битла по контракту с компанией его бывших «одногруппников» – EMI. Формально контракт истек через несколько месяцев, в январе 1976-го. Решив не заключать новое соглашение с лейблом, который был для него родной студией с 1962 года, Джон – впервые с тех пор, как началась его профессиональная жизнь, – мог не готовить к выходу на музыкальный рынок новую запись.
Отсутствие Джона на музыкальной сцене будет заметно бóльшую часть поздних 1970-х, а прервется, всем на удивление, обращением в газете. В мае 1979 года он ненадолго приостановил добровольное затворничество, опубликовав текст на целую полосу в New York Times. Заголовок гласил: «Послание любви от Джона и Йоко людям, которые спрашивают нас что, когда и почему». Пара призывала мир понять «наше молчание» как «молчание от любви, а не от равнодушия».
«Помните, мы пишем в небесах, а не на бумаге – вот наша песня. Поднимите глаза и посмотрите на небо. Там наше послание».
Характерно, что до этого с таким посланием пара обращалась к миру почти десять лет назад. В декабре 1969 года они начали тщательно продуманную кампанию, размещая в крупнейших городах мира билборды, гласившие:
«ВОЙНЕ КОНЕЦ! – если вы хотите этого. Счастливого Рождества от Джона и Йоко» (1).
Однако теперь ставки отличались разительно – они были гораздо ниже. Если тогда знаменитая пара влилась в растущие отряды контркультуры, протестующие против творившихся зверств вьетнамской войны, десять лет спустя они публично трогали пальчиком мутные, бурно кишащие воды поп-культуры конца 1970-х.
В то время как одни читатели нашли послание доброй воли сбивающим с толку, даже полным недоговоренностей: они просто стараются вновь уверить в своем существовании мир, который иначе прошел бы мимо них? – другим доброжелательные размышления Джона и Йоко, отправленные из уединения в Верхнем Вест-Сайде, придали сил.
Хотя в майском обращении 1979 года отсутствие объяснялось долгой «генеральной уборкой в умах», представление о том, что Леннон многократно обеспечил себе отход от дел, практически не обсуждалось. Почти всю свою взрослую жизнь он провел, не слезая с безостановочной карусели музыкального бизнеса, истратив последние годы юности и раннюю молодость на то, чтобы в первую очередь попасть в эту чертову карусель.
Но, как бы то ни было, Джон и Йоко получили и свою долю оппонентов. Главным среди сомневающихся был резкий на язык Дэйв Марш. Двадцатидевятилетний музыкальный критик журнала Rolling Stone в серии открытых писем (второе из них опубликовали как ответ на послание пары в New York Times) упрашивал Джона прервать уединение и помочь гражданам западного мира разобраться в обманчивом пейзаже пост-шестидесятых, пост-Уотергейта, пост-Вьетнама. (Марш сделал себе имя, как, пожалуй, самый язвительный и недовольный автор прославленного журнала. И читающая публика любила его за это. Но когда дело коснулось Леннона – истинного героя, каким он был для Марша в 1960-х, в юношеские годы становления будущего критика, – колкий автор ослабил напор и рассуждал идеалистически.)
