© Алексей Сафронов, текст, 2023
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023
Современная философия, при всех её достижениях последних лет, рискует впасть в соблазн готовых сюжетов, когда даже самые общие слова, такие как «сознание» или «смысл», обрастают частными ассоциациями. Философии вновь требуется предельная строгость, готовность задавать вопросы до тех пор, пока все эти ассоциации не будут вынесены за скобки. Новая книга Алексея Сафронова – блестящий опыт такой методической выверенности, которая требует правильного распределения ролей только ради того, чтобы высказывание было осмысленным, с какой бы точки зрения или позиции оно ни произносилось.
Автор последовательно разбирается в сущем и должном, возможном и планируемом, необходимом и закономерном, интуитивном и постижимом – во многих других дихотомиях на разных уровнях индивидуального и социального бытия – и проводит неожиданные новые разграничения. Такие дополнительные градации мысли на поверку только и позволяют создать философию, не сводящуюся к отдельным достижениям биологии, психологии и когнитивных наук.
Споря со множеством тезисов старых и новых философов и отвергая любые модели как поспешные конструкции, даже если они создавались неспешными и внимательными исследователями, Сафронов предлагает не какую-то работающую модель мысли или интеллекта, пусть даже со всех сторон обоснованную, но особый способ рассмотрения интеллектуальной жизни как моста между сущим и должным, даже как транспорта между отдельными расчётами и конечной решительностью. Такое рассмотрение оправдывает эту иногда провокационную и бесконечно увлекательную книгу.
Александр Марков, профессор РГГУ
Чтобы понять Единое как элемент управления и узаконенного насилия, достаточно представить человека, который не имеет памяти. Просыпаясь, он не помнит ни что было вчера, ни как его зовут, ни то, что взял взаймы у соседа. Каждый день он начинает с чистого листа, не испытывая зависимости от концепций Единого, которым его обучили в самом детстве.
Мы привыкли жить в мире, где во всём есть какой-то придуманный нами самими единый высший орган. Человеком как будто бы управляет единое сознание, миром – Единый закон всего, народом – единое правительство, а душой – единый Бог. Это так же естественно для нас, как и то, что утром встаёт солнце.
Воспевая песней Imagine идеологию братства в коммуне, Джон Леннон в то же время перечислил несколько концепций Единого, которые были придуманы для управления человеком. «Представь, что нет рая, – написал он, – и ада где-то внизу». Тогда не придётся всё время бояться завтрашнего дня. «Представь, что нет стран», а также «религий», и, значит, «не за что будет умирать». «Представь, что нет собственности» – и «не будет злости и зависти».
Единого не существует, в том смысле, что все эти концепции – плод нашей собственной (общества) фантазии, некий конструкт, передаваемый в процессе воспитания, обучения и совместной деятельности. Но при этом оно управляет каждым из нас. И мы, не задумываясь, подчиняемся, так как ведём себя так, будто каждый день мы одни и те же, будто вещи, которые носят название, всегда являются сами собой, будто есть какой-то один закон справедливости, одна норма морали и одна система ценностей.
Это было бы очень удобно. И могло бы оставаться неизменно, если бы человечество не повзрослело и не появилось много тех, кто больше не верит в подобные идеи. А точнее, – тех, кто перерос «веру» как доминирующий способ формирования мировоззрения.
Из плоской клетки Единого скоро разбегутся все трёхмерные животные. Они просто не заметят преград, которые она создаёт. Единое, которое когда-то сделало нас людьми и позволило зайти столь далеко в нашем развитии, больше не помогает. Диалектике больше нечего изучать. Противоположности больше не едины, и они уже не борются друг с другом. Даже отрицание больше не отрицание.
Мы счастливы, и мы несчастны. И всё это одновременно и по одним и тем же причинам. Раньше это что-то значило и из этого можно было бы соорудить на скорую руку какой-нибудь спасительный синтез. Теперь и это больше недоступно. Больше не осталось сил удивляться тому, что синтез возможен всегда и везде. Скрестить друг с другом можно не только всё противоположное, но и всё взаимоисключающее. А это значит, что что-то в такой логике перестало работать. Пришло время попробовать разобраться, правильно ли мы понимаем своё положение.
На пути разума к одиночеству
Современный человек больше не может жить убеждениями. Это доброе сказочное время безвозвратно ушло. Пришло время отдать должное нашей природе и принять, что человек продолжает своё развитие, как бы нам ни хотелось это отрицать. Конечно, среди миллиардов людей, населяющих нашу планету, всё ещё много тех, кто способен искренне верить во что бы то ни было: в Будду, теорему Пифагора или естественные неотъемлемые права человека, – но уже давно не они определяют смысловой ландшафт нашего земного общества.
В 1965 году И. Бродский писал:
В деревне Бог живёт не по углам,
как думают насмешники, а всюду.
Он освещает кровлю и посуду
и честно делит двери пополам.
И добавлял к этому:
Возможность же всё это наблюдать,
к осеннему прислушиваясь свисту,
единственная, в общем, благодать,
доступная в деревне атеисту.
Наверное, нет более очевидного признака современного нам человека, героя нашего времени, нежели отсутствие твёрдых убеждений. Пусть я атеист, но с симпатией отношусь к тем, кто искренне верит. Я готов видеть счастье наивной веры в других, раз она недоступна мне самому. Твёрдые убеждения для меня – недостижимая благодать.
Хотя точнее было бы сказать, что современный нам человек способен вобрать в себя веру в логически взаимоисключающие вещи. Причём выходит именно так, что чем сильнее вера в одно, тем сильнее вера и в противоположное. Как будто важно не то, во что именно следует верить, а то, что сама эта способность претерпела серьёзные изменения. И если Сократ говорил: «Я знаю, что ничего не знаю», как бы указывая на безграничность того, что можно познать, то сегодня мы могли бы сказать: «Мы верим в то, что ни во что не верим». И этим мы бы подчеркнули безграничность и широту списка возможных убеждений.
В книге «Отель „У погибшего альпиниста“» А. и Б. Стругацкие вкладывают такие слова в уста одного из своих героев: «Верю ли я в волшебников? – сказал он. – Я верю во всё, что могу себе представить, Петер. В волшебников, в Господа Бога, в дьявола, в привидения… в летающие тарелки… Раз человеческий мозг может всё это вообразить, значит, всё это где-то существует, иначе зачем бы мозгу такая способность?»
