– У вашего отца тяжелый сердечный приступ.
Хит Лэнгстон, стоя у входа в палату своего приемного отца, хмуро слушал слова врача. Он ненавидел ощущение собственной беспомощности. В конце концов, хотя он и младший из сыновей, но все же владеет собственной рекламной фирмой на Мэдисон-авеню. Он лично организовал и провел одну из самых шумных рекламных кампаний прошлого года. И привык сам принимать решения.
Увы, жизнь и смерть были не в его компетенции. Джулиана, единственная родная дочь Кена и Молли Эден, с самого приезда в госпиталь рыдала не переставая. Хит хотел бы увидеть ее улыбку, но сейчас, конечно, было не до шуток.
Пятеро детей Эденов поспешили на семейную ферму в Корнуолле, штат Коннектикут, лишь только услышав о болезни отца. Хит гнал машину от самого Нью-Йорка, не зная, застанет ли Кена в живых. Его биологические родители погибли в автокатастрофе, и он не был готов пережить подобную потерю вновь.
Хит и Джулиана прибыли последними и теперь слушали то, о чем другие уже знали.
– Сейчас, к счастью, состояние стабильное, – продолжал врач. – Ему повезло, что Молли догадалась дать ему аспирин.
Джулиана стояла рядом, и Хит то и дело поглядывал на нее. Подобно Молли, она была маленькой и хрупкой, но за этой хрупкостью угадывалась недюжинная сила. Сейчас, с опушенными плечами и взглядом, устремленным в пол, она казалась еще меньше, чем обычно. Ее длинные светлые волосы были кое-как скручены в пучок. Слушая доктора, она зябко куталась в зеленый кашемировый свитер.
Хит ободряюще положил руку ей на плечо. У старших братьев уже были невесты, лишь они с Джулианой были одиноки. Его сердце тянулось к ней. Несмотря на то что они выросли вместе, он никогда не считал ее сестрой. Для него она была лучшим другом, соучастницей преступлений, а некоторое время – главной любовью его жизни. Мысль о ней утешала в трудную минуту. Хит надеялся, что сегодня они смогут забыть о беспокойном прошлом, ведь перед ними стояли куда более насущные проблемы. Судя по тому, что Джулиана не отбросила его руку, она считала так же. Даже наоборот, она прислонилась к нему спиной, ища поддержки. Он прижался щекой к ее золотистым волосам, вдохнул знакомый запах – и голос врача на секунду показался ему далеким бормотанием. В мире остались лишь они вдвоем. И несмотря на неуместность этого чувства, он смаковал каждую его каплю.
Прикоснуться к Джулиане было редким и ценным подарком. Она вообще не любила физических контактов – в отличие от Молли, готовой любого согреть в объятиях. А с Хитом Джулиана держалась еще отчужденнее. Не важно, что случилось между ними много лет назад и кто был виноват, но в такие моменты, как сейчас, Хит особенно остро сожалел о потере лучшего друга.
– Ему необходима операция. После нее он на несколько дней останется в интенсивной терапии, затем мы переведем его в обычную палату.
– А когда он сможет вернуться домой? – спросила Джулиана.
Ощутив укол совести из-за своих неуместных мыслей, Хит отодвинулся от нее и вновь взглянул на врача.
– В таких случаях трудно предполагать, – нахмурился тот. – Недельку он у нас точно побудет. Потом, быть может, ему удастся вернуться домой, только придется обеспечить его сиделкой. Несколько месяцев ему придется жить в щадящем режиме. Не поднимать тяжести, не взбираться по лестнице… Самому рубить ели к этому Рождеству ему точно не придется.
Что ж, это решало многое. Хит давно собирался взять отпуск и на несколько месяцев отправиться на родительскую ферму, где те выращивали ели к Рождеству. И тому была причина. В прошлые рождественские праздники в бывших семейных владениях был обнаружен труп. Как выяснила полиция, он принадлежал Томми Уайлдеру, воспитаннику, когда-то недолго жившему на ферме. Маховик полицейского расследования стремительно раскручивался. Хит старался не упустить ни одного телесюжета о Томми, отчаянно мечтая о том, чтобы забыть о том старом конфликте. Увы, он знал: игнорируя неприятности, справиться с ними не удастся. И теперь, как бы ему ни была ненавистна эта мысль, придется вернуться и ответить за то, что он натворил. Ведь сейчас отвечать на расспросы полицейских приходится Кену и Молли, которые ни слухом ни духом не знают о том, почему на самом деле исчез Томми. Как сказал ему Ксандер, его единственный родной брат, недавно шериф Дьюк даже грозился арестовать Кена, и именно эта угроза свалила его на больничную койку.
Один человек уже погиб из-за ошибок Кена. Он не мог и подумать о том, чтобы из-за этого погиб и второй, к тому же ни в чем не виновный.
Врач ушел, и они с Джулианой направились в зал ожидания приемного отделения, где уже собралась вся семья. На их лицах отпечатались усталость и беспокойство.
– Я останусь на ферме, пока отцу не станет лучше, – объявил Хит.
– Сейчас октябрь, но ты и оглянуться не успеешь, как настанет Рождество, – старший приемный сын, Уэйд, озабоченно нахмурился. – В последнем квартале дел всегда невпроворот. Один ты не управишься.
– А что делать? У вас у всех дела. А с делами «Ленгстон – Хэмилтон» мой партнер сможет несколько месяцев справляться в одиночку. А если что, мне поможет Оуэн. – Хит вспомнил о старейшем работнике фермы «Райский сад Эденов». – К Рождеству найму несколько студентов – они займутся упаковкой и отправкой елей.
– Я еду с Хитом, – объявила Джулиана.
Все посмотрели на нее, но, наверное, только Хит до конца понял значение ее слов. Она редко наведывалась на ферму и вот теперь сама вызвалась вернуться домой, зная, что Хит тоже будет там. Это было не похоже на нее. Может, просто переволновалась?
Джулиана была маленькой и хрупкой, но в ее изумрудно-зеленых глазах светилась решимость. Увы, Хит слишком хорошо знал этот взгляд. Теперь ее не переубедить. Если уж Джулиана на что-то решилась, она не свернет с пути.
Но перебраться на ферму ей будет непросто. Джулиана была скульптором. Ее студия и галерея-бутик располагались в Хэмптоне, рядом с Нью-Йорком, и одна ее печь для обжига и сушки весила под сто килограммов – непонятно, как она собирается перетащить ее на ферму?
