Теория без практики мертва, практика без теории слепа
Пафнутий Чебышев
Теория, зашедшая в тупик, открывает блестящие перспективы
Ибн Сабей
За время работы над теорией фундаментный экономики, которая продолжалась свыше 60 лет, автору приходилось много беседовать с людьми разных профессий и социальных слоёв общества от простых рабочих до профессоров и академиков. Здесь представлены чаще всего задаваемые вопросы и ответы на них, в которых освещены основные этапы работы над книгой и как зарождались представленные в ней мысли, без изложения которых весь ход дальнейших рассуждений окажется усложнённым
Вопрос: Владимир Емельянович, почему Вы, признанный физик, математик и теоретик ультразвукового контроля материалов, доктор технических наук, профессор вдруг оставили всё это и занялись изучением экономических вопросов? Что Вас на это сподвигнуло?
Ответ: Действительно, по своей базовой специальности мне удалось добиться немалых успехов. Я окончил Физический факультет Ленинградского электротехнического института (ЛЭТИ), защитил диссертации кандидата и доктора технических наук по актуальным вопросам ультразвука. Мною издано 3 монографии по различным проблемам физической акустики, одна из которых – «Лазерный ультразвуковой контроль материалов» 1986 г.> [1], оказалась первой в мире по данной тематике и сразу же была переведена в Соединённых Штатах. Кроме того, по актуальным вопросам гидроакустики, дифракции, борьбы с шумами и др. мною было опубликовано ещё около сотни Технических отчётов, статей, докладов и Авторских свидетельств об изобретениях.
При этом были выполнены не имеющие мирового аналога фундаментальные работы по физике лазерного ультразвука, по оценке остаточного ресурса ответственных изделий, по возбуждению и распространению различных типов волн в твёрдых телах. Кроме того, представлена новая система дифференциальных уравнений для излучения и распространения ультразвуковых импульсных сигналов, а также разработан теоретический аппарат Электромагнито-акустических преобразователей, сложных в конструировании, но перспективных для ультразвукового контроля материалов. И ещё многое другое.
Однако после начала известной «реформы» в нашей стране я лишился лабораторной базы и был вынужден заниматься только теорией, что в созданных «рыночных условиях» никого не интересует. Всем нужны результаты, приборы, прибыли от их продажи, а финансировать научные разработки и НИОКР никто не желает. Это отбрасывает страну на задворки экономического развития, наносит громадный ущерб обществу, не позволяет людям нормально жить и работать, однако в полной мере соответствует реализуемой ныне экономической доктрине. И от этого страдают все. Поэтому не от хорошей жизни мне пришлось полностью переключиться на экономическую теорию как на дисциплину, где полный провал, а лабораторное оборудование для изучения которой не требуется. И в то же время – самую болезненную проблему как России, так и других стран мира. И в решении которой у меня уже был серьёзный задел.
Вопрос: Но почему именно экономика?
Ответ: С раннего детства меня интересовали вопросы Добра, Правды и Справедливости, и это неслучайно. Мой отец, Чабанов Емельян Егорович, работал начальником железнодорожной станции в г. Оренбург и был репрессирован в 1943 году по 58-й статье (политика). Отсидел 10 лет, после чего был реабилитирован и признан невиновным. Нас, четверых детей (мне было 5 лет), выгнали из служебной квартиры и мы оказались в разгар войны зимой на улице без жилья и без средств существования (как детям «врага народа» нам не полагалось никаких пособий и льгот). Спасли нас добрые люди и беспримерный героизм мамы, Чабановой Марии Никифоровны, которая работала уборщицей и не умела даже читать. Как же мне поэтому было не думать о правде и справедливости?! А экономика – именно та дисциплина, которая отвечает за всё это!
Вопрос: Но ведь интересоваться и серьёзно работать – это не одно и то же. С чего у Вас это началось?
Ответ: На 4-м курсе института (1960 г.) я познакомился с замечательным человеком, большим учёным, заведующим кафедрой политэкономии ЛЭТИ доктором экономических наук профессором Малафеевым Алексеем Николаевичем. Он разглядел во мне способности к аналитическим рассуждениям и поставил передо мной амбициозную задачу попытаться установить экономическую природу бесхозяйственности (легко сказать!) – одну из самых актуальных проблем Советского Союза. Я был молод, самоуверен, полон сил и энтузиазма, не представлял всей сложности поставленной передо мною задачи, а поэтому взялся за это дело. В течении года упорно работал, читал книги, статьи, доклады, беседовал с людьми. И после этого представил А. Н. Малафееву записку на 16 страницах, в которой обосновал три основные, на мой взгляд, причины бесхозяйственности, а также особенности связей между ними. А именно:
1. Нарушение закона стоимости, т.е. принципа эквивалентности при взаимоотношениях хозяйствующих субъектов;
2. Несоответствие повсеместно используемой повременной формы оплаты трудовому вкладу каждого работника, что вело к незаинтересованности их работать с полной отдачей;
3. Сверхцентрализация управления.
Вопрос: И какова была реакция на Вашу работу у Алексея Николаевича?
Ответ: В целом мои выводы он одобрил. И предложил мне:
– А теперь подумайте, что надо сделать, чтобы бесхозяйственность устранить?
Для меня было очевидно: чтобы исключить какие-либо недостатки, надо ликвидировать их причины. Поэтому я начал работать в этом направлении, но у меня ничего не получалось. В течении следующих 10 лет пересмотрел около 20 моделей новых форм хозяйственной организации. Для этого использовал сетевой метод анализа, т.е. брал листы ватмана, помещал на них квадраты, обозначающие разные факторы производства и повседневной жизни, устанавливал связи между ними, их особенности, реакцию на те или иные действия. Перепробовал множество решений, в том числе введение частной собственности на средства производства, ослабление административного диктата, использование демократичных методов подбора и контроля кадров, внедрение рыночных регуляторов, цен, оплаты по труду и ещё многое другое. Но после анализа последствий от реализации указанных факторов у меня всё становилось только хуже.
Перечитал огромное количество литературы, журналов, переработал множество работ классиков, ведущих философов, учёных-экономистов, хозяйственников. Записывал рождающиеся мысли всегда и везде: зимой и летом, днём и ночью, дома, на работе и в транспорте. Завёл их картотеку, систематизировал. Ознакомился с опытом тогдашних преобразований в Югославии, с основными положениями «косыгинских» реформ, с Щёкинским экспериментом и др. – ничего мне не помогало. Читал литературу по истории, логике, культуре, синергетике, кибернетике, по теории систем и даже эзотерике, однако чем больше читал, тем меньше понимал. Логика рационального хозяйственного развития не выстраивалась. Нередко в изучаемых трудах находил явные алогизмы, притянутость фактов к идеям, предвзятость мнений, и от этого экономика как наука становилась для меня всё менее вразумительной.
