Откинувшись во вращающемся кресле из темно-бордовой кожи, Вадим Николаевич задумчиво курил сигару. Он размышлял о предстоящей встрече, глядя как белые кольца дыма медленно поднимаются вверх. Это невероятно успокаивало. Казалось, время остановилось.
Где-то в глубине здания хлопнула дверь. Послышались торопливые шаги по коридору. Они приближались. Затем раздался стук в дверь.
Вадим Николаевич бросил быстрый взгляд на настенные часы. Было ровно девять утра. Между тем, стук в дверь повторился.
– Входите, – Вадим Николаевич потушил сигару о край пепельницы и посмотрел на входящего, – вы как всегда вовремя, голубчик. Присаживайтесь.
Тот коротко кивнув, сел на стул напротив стола. Прежде чем начать разговор, Вадим Николаевич оглядел гостя.
Как всегда взъерошенный, усталый вид. Старомодный серый костюм с едва заметным пятном на лацкане. Круги под глазами от постоянного недосыпа. Да уж, этим утром его помощник выглядел не лучшим образом.
Вадим Николаевич поднялся с кресла и, протянув руку для рукопожатия, поприветствовал гостя.
Затем направился к двери. Одним рывком распахнул настежь и заглянул в длинный коридор. Никого. Успокоившись, тихо закрыл дверь и повернул ключ. Так никто не сможет им помешать обсудить крайне важный вопрос. Весьма важный.
– Итак, вы все-таки решились, – он подошел к серванту и налил воды себе и гостю, – признаться честно, я до последнего сомневался в вас. Думал, не решитесь, Иван Григорьевич.
– Я тоже думал, что не приду. Уж очень велика ответственность.
– И, тем не менее, вы здесь. Теперь назад пути уже нет. Ничто не может нам помешать осуществить задуманное. Ничто и никто. Иначе нам путь заказан. Вы понимаете это?
Иван Григорьевич кивнул в ответ. Еще бы ему не знать об этом. Всю ночь он не сомкнул глаз. Всю ночь обдумывал предстоящий эксперимент. Всю ночь думал о тех последствиях, которые могут его ожидать, если эксперимент провалится.
Поставив перед гостем наполненный стакан воды, Вадим Николаевич продолжил:
– Признаться, я тоже не сомкнул глаз. Да и как тут уснешь, когда наше братство возложило на нас с вами такую ответственность.
Он устало взъерошил волосы и одним залпом осушил свой стакан. В ответ Иван Григорьевич лишь устало пожал плечами:
– Это наш с вами долг перед братством. Таким образом мы докажем свою преданность общему делу. И если уж совсем начистоту, у нас с вами есть реальный шанс прославиться. Да, да, – он устало улыбнулся, – признаться, эта мысль греет мне душу с самого начала. Иначе бы я не согласился на это безумие. Придумал бы как соскочить, уж поверьте.
– Ну, коли так, то я думал о нечто подобном, – Вадим Николаевич поставил пустой стакан на край стола и направился к своему креслу, – хотя в случае успеха, а я в нем даже не сомневаюсь, вероятность того, что о нас с вами напишут в газетах, ничтожно мала. Ведь сами знаете, в какое время мы с вами живем. Что не так, то сразу к стенке.
– По мне, уж лучше быть преданным братству. Они своих не бросают. Даже если наш великий эксперимент провалится, будьте уверенным, они нас не бросят. Подчистят все концы так, что искать будут, а все равно ничего не найдут.
– Вы правы, – Вадим Николаевич медленно опустился в кресло и, взяв в руку очередную сигару, продолжил, – члены нашего братства поклялись, что ни одна душа не узнает о том, что должно произойти в стенах этого здания. Даже в случае успеха. Никогда.
Гость слабо улыбнулся:
– Да, но вы не учли тот самый факт, что у испытуемых имеются близкие родственники и, наверняка, они что-нибудь пронюхают.
– Можете не беспокоиться, голубчик, у наших испытуемых никого нет. Мы специально отобрали тех, у кого нет близких родственников и даже друзей. Эти люди совершенно одиноки. И даже если кто-то объявится, братство сделает все возможное, чтобы замять инцидент. Меня уверили, что все полностью под контролем. Нас с вами это ни в коем случае не должно беспокоить.
Он замолчал. Глядя на сигару в руке, он вдруг подумал о том, каким образом информация о предстоящем эксперименте может просочиться за пределы клиники. Все медики, что работают в клинике, они могут предать. В тот же миг одернул себя. Все работники больницы – свои люди. Среди персонала нет посторонних. Тем более, что в эксперименте будут участвовать двое. Реаниматолог и психиатр. Уж в них Вадим Николаевич никогда не сомневался.
– Я распорядился, чтобы для эксперимента был выделен пятый корпус.
– Но ведь, насколько мне известно, там пребывает не меньше десятка больных. Как вы намерены с ними поступить?
На лице главврача заиграла улыбка:
– Не волнуйтесь, Иван Григорьевич, они останутся живы, – глядя на вытянувшееся лицо собеседника, продолжил, – шутка. Еще вчера вечером их перевели вместе с персоналом в восьмой корпус. Там как раз освободились места.
Поискав среди вороха бумаг на столе маленькую гильотину для сигары, Вадим Николаевич продолжил:
– Я выбрал пятый корпус чисто из-за удобного расположения. Как вам известно, он находится едва ли не на отшибе территории клиники. К нему есть подъездной путь, а это как нельзя кстати. Дорога закрыта зеленью деревьев, а значит, никто не сможет видеть, как кто-то приезжает к корпусу и уезжает. Это просто огромный плюс для всех нас.
Иван Григорьевич придвинул к себе стакан. Мысленно представляя картину предстоящего, он прикидывал все «за» и «против». Казалось, все продумано до мелочей.
Ведь в пятом корпусе имеется все необходимое для предстоящего эксперимента. На первом этаже смотровая, операционная, комната для обработки инструмента и санитарная. Весь второй этаж занимают пара кабинетов для врачей и не меньше пяти палат для больных. И самое главное, что есть в пятом корпусе, это «комната тишины». Она как ничто лучше подходила для самой важнейшей части эксперимента.
Находясь в ней, человек мог кричать как угодно громко, его никто и никогда не мог услышать. Ею часто пользовались врачи, когда хотели усмирить наиболее шумных пациентов. Это было негуманно по отношению к ним, но весьма действенно. Об этой комнате мало кто знал. Ею пользовались в крайних случаях, а их в стенах этой клиники было немало.
От воспоминаний Иван Григорьевич тряхнул головой, как бы избавляясь от мыслей. Сейчас они только мешали. Он поднял стакан и сделал несколько глотков.
Вадим Николаевич закурил сигару.
– На данный момент времени уборка пятого корпуса завершена. Часть палат будут заперты на ключ. Я распорядился, чтобы палата номер три была открыта для наших испытуемых. Там четыре кровати. Думаю, этого им будет достаточно.
– Почему именно палата номер три? Ведь это самый угол, первая, как мне кажется, подходит гораздо лучше. Она прямо у лестницы, напротив выхода.
