Неуместные ситуации случаются. Даже вечером в пятницу. Если описать ее кратко, Макс и Феня сидели в отделении полиции после того, как подвыпивший охранник нашел их на складе кормов для ежей. На часах было уже полдевятого вечера, неудавшиеся исследователи кормопроизводства устало сидели на стареньких стульях, а напротив них, за тяжелым столом советского времени, сидел сержант Потапов. Василий Петрович сдерживался из последних сил, стараясь не думать о горячем сытном ужине, который дожидался его дома, и пытался сконцентрироваться на допросе, которому он был, мягко говоря, не рад. Но иногда бывают разговоры, которые не задаются с самого начала. Это был именно такой случай.
Потапов, в который раз бросив грустный взгляд на часы, сжал руку в кулак и медленно произнес:
– Последний раз спрашиваю, что вы двое там делали?
– Говорю же, мы немного заблудились… – немного устало пробормотал Макс.
– В три часа ночи, на полузаброшенных складах, в полях… да там собаки даже не бегают!
– Вот видите, как заблудились, очень-очень сильно… Вечер, закат, красивый пейзаж. Гуляем с Феней, гуляем, беседуем о прекрасном, философствуем… А тут склад… одинокий фонарь… гостеприимно распахнутые двери… И вдруг посетила нас одна увлекательная мысль: почему бы не зайти? Сугубо ради интереса… И мы зашли, а там много-много коробок с кормами. А корма там для ежей, представляете? Такая редкость… И вообще, зачем мы об этом говорим? Столько прекрасного в мире… Люди, планеты, моря, океаны, птицы, рыбы, хомячки. Великолепные темы для дискуссии, а вы про это не хотите говорить почему-то… – задумчиво протянул Макс. – А ведь она должна жить в сердце каждого человека, разве у вас она не живет?
– Кто?
– Любовь к природе.
– Да сколько можно бреда этого! – Потапов стукнул кулаком по столу. – Все, сейчас отправитесь куда надо, сразу заговорите оба!
– Я бы не отказался скататься на Мальту, – Макс мизинцем почесал кончик брови, – хотя в Барселону тоже ничего.
– Чего?
– Если отправляться куда надо, то мне надо именно туда. И ему, – Макс указал пальцем на своего неразговорчивого друга, – он тоже согласен.
Феня медленно кивнул, и Макс решил добавить:
– А вы куда бы хотели поехать, Василий Петрович?
Василий Петрович обхватил голову руками, из последних сил пытаясь сдержаться и не запустить в надоедливую физиономию, сидящую супротив, чем-нибудь тяжелым – эта мысль настойчиво не покидала его последние полтора часа.
– Это же предел, предел… – Потапов раздраженно потер раскрасневшийся нос и попытался, по совету жены, представить что-нибудь приятное и успокаивающее, однако в мечтах ничего, окромя тарелки горячего борща, не появлялось. Потапова охватило отчаяние. «Пора прекращать», – решил Василий Петрович, после чего, резко откинувшись в кресле и кое-как собравшись с мыслями, заявил:
– Так, всё: незаконный взлом и проникновение на частную собственность, подозрение в совершении кражи, неуважительное отношение к правоохранительным органам.… Протокол о задержании на сорок восемь часов, – и удовлетворенно добавил: – И это только начало.
– Слушайте, – Макс немного наклонился вперед, – нам же всем здесь не особо нравится, давайте мы просто разойдемся мирно.
– Указывать мне решил? – взвился Потапов.
– Нет, что вы, я просто оптимизирую ситуацию. Признайтесь самому себе – вы же хотите домой, не так ли? А на этом складе ничего интересного нет, кроме мучного хрущака, который особо никому не нужен. И разве это интересная и увлекательная тема для джентльменов в такой приятный летний вечер? Тем более, я в этом не эксперт. Да и вы, наверное, тоже, позволю себе предположить.
– Что?!
– Не стоит нервничать, Василий Петрович, мы же вас очень понимаем – трудный день, работа сложная, нервная, накопилось к концу недели, с кем не бывает. Пятница, поздно, обидно, что все уже дома, довольные, с бутылкой пива на диване разлеглись… а вы тут с нами возитесь… и вы устали, хотите есть, спать, ну и все остальное, – Макс не смог сдержать проскользнувшую улыбку, заметив немного смягчившийся и посоловевший взгляд Потапова. – Вы же еле сдерживаетесь, ну а мы бы не хотели попасть под горячую руку. Надо признать, так бывает иногда. Накопится, не сдержится и…
– Клапан может сорвать, – медленно проговорил до сих пор молчавший Феня, – у меня так у бати на даче один раз клапан сорвало в канализации, так все залило, не знали, как расчистить потом все…
И у Потапова сорвало. За свои последние шестнадцать лет работы он не помнил, когда поток гнева был настолько необузданным. Потапов просто не мог остановиться, из глубин памяти всплывали новые и новые ругательства, старые обиды, невысказанные слова. Василий Петрович перешел на крик и не мог остановиться.
– Что здесь происходит, я не понял? – раздался хриплый бас за спиной. – Сержант Потапов! Сержант Потапов, прекратить немедленно, я сказал!
Безумный вопль оборвался на полуфразе, и Потапов медленно начал приподниматься за столом, еле выдавив из себя:
– Товарищ майор! Панфил Панфилович!
– Еще раз спрашиваю, что здесь за балаган?
– Я… я… это они все, – выдохнул Василий Петрович, – довели, товарищ майор, каюсь, довели… я сейчас протокол задержания составлю, минуту и все… я прямо сейчас закончу…
– Достаточно, Потапов, – майор обсмотрел всех строгим взглядом, прищурив пронизывающе-серые глаза, – документы все мне на стол, иди домой, я сам с ними разберусь. И с тобой тоже в понедельник.
– Слушаюсь, товарищ майор, спасибо вам…
– Что – спасибо?
– Великое спасибо, человеческое…
– Потапов, хватит бред нести, вон отсюда! – нахмурился Панфил Панфилович. – А вы – за мной оба.
– Конечно, без проблем! – Макс попытался изобразить бодрую улыбку и направился за массивной высокой фигурой. Тяжелые шаги издавали гулкое эхо в опустевшем полицейском отделении, стены давили холодной строгостью, вдали потрескивала мигающая лампочка, и от этого становилось еще больше не по себе. «Как декорации к дешевому триллеру, что за…» – дернулся Макс, к этому моменту уже довольно сильно жалеющий, что пухлый, уютный, краснолицый Потапов заменился изголодавшимся оборотнем, уже начинающим свою трансформацию к грядущему полнолунию.
«Изголодавшийся оборотень» тем временем не спеша зашел в свой кабинет и грузно уселся за массивный стол, покрытый коричневым лаком. Вид его подсознательно внушал опасение – несмотря на достаточно правильные черты лица, в нем было что-то колючее и ядовитое. Глаза пепельно-стального оттенка, смотрящие вперед и почти не мигающие, аккуратно подстриженные темные волосы, из которых не выбивалось ни одного волоска, и плотно сжатые тонкие белесые губы. Майор без особого интереса оглядел обоих посетителей и резко бросил:
