Костя
Морозным вечером после школы Цыплаков, который целый час усердно трудился над неподатливой алгеброй, безнадёжно облокотился локтями о старый, изредка скрипящий и слегка обшарпанный ледяной подоконник. Взгляд парня устремился в одну лишь точку между темнеющим небом и белоснежной землей. Московские дворы запорошило снегом, да таким, что аж по колено можно в нем утонуть.
До Нового года остались считанные дни. Мама Кости во всю готовилась навести суету дома, а вот у самого Цыплакова настроения не было никакого. Даже на йоту. Вся квартира была украшена советской мишурой и стеклянными игрушками, а в комнате родителей стояла искусственная низенькая ёлочка, которая передалась ещё от бабушки Кости. Отец Цыплакова горбатился на работе день и ночь, а по выходным пропадал в глухом запое с мужиками по соседству. Светлана Валентиновна уже смирилась с безответственным мужем, но ничто не позволяло испортить ей предновогоднее настроение.
На улице бегали ребятишки, громко смеялись, играли в снежки, лепили снеговиков, и, хихикая, фотографировались с ними. Всё это, конечно, весело, но Костю даже это не удосужило улыбнуться. Он, тяжело вздыхая, рисовал всякие каракули и загогулины на запотевшем окне.
– Костик, ты поел? – где-то в просторах квартиры послышался обеспокоенный голос мамы.
– Да, – сухо отозвался Цыплаков. – Пойду теперь пройдусь!
Цыплаков начал скоропостижно шнуровать новые зимние кроссовки, которые мама купила ему на предпоследние деньги, лишь бы сынок не нуждался хотя бы в базовых вещах. Что уж тут говорить…
– Опять с пацанами своими пойдёшь? Снова придёшь с перегаром? – возмутилась Светлана Валентиновна, стоявшая уже в дверном проёме, не поднимая никакого взгляда на Цыплакова. В её руках виднелся большой альбом с кожаной потёртой обложкой тёмно-бордового цвета. Пальцы робко перебирали странички, касаясь дрожащими руками каждой фотографии. – Взгляни, что нашла!
Костя недовольно закатил глаза, но, всё же, удосужился подойти к маме, чтобы взглянуть на интересные фотографии, которые точно стоят внимания Кости. На фото-карточках рисовался первоклассник Цыплаков, который с довольным видом стоял с огромным ранцем больше собственного роста и, вдобавок ко всему, большим букетом цветов для первой классной руководительницы.
– Такой хорошенький! – восторжествовала Светлана Валентиновна, расплываясь в довольной улыбке.
– Ага, а сейчас что? Уже не такой хорошенький?
Цыплаков скривил губы, ехидно улыбаясь. Он всегда знал, что мама любит маленьких детей и, несмотря на бедное положение семьи, своего сына она всегда держала в тепле, сытости и заботе.
– Сейчас уже жених вон какой! – мама Кости потрепала его по короткостриженной голове, – Десятиклассник! Кошмар, десять лет уже прошло…
– Ну, мам, не всегда ж мне таким быть!
Цыплаков снова ткнул пальцем в фотографию, где ему едва стукнуло семь, и страница перевернулась. Там Костя уже сидел за партой, подперев подбородок маленькими кулачками. Рядом с ним сидела девочка с красивыми длинными волосами, завязанными в два хвоста по бокам. Банты больше, чем её голова.
– Ой, а это Ритка, помнишь такую? – улыбнулась снова мама. – Перевелась потом в параллельный класс. Видела отца её недавно… Солидный весь такой, на Мерседесе ездит!
– Забудешь такую…
Цыплаков словно хотел что-то добавить, но решил на этом остановиться. Он помнит эту девчонку. Помнит даже, как от неё приятно пахло карамельками и сладковатыми мандаринами, помнит её добрую улыбку, выразительные глаза и красивый почерк с самого первого класса.
– Какую «такую»? – поинтересовалась Светлана Валентиновна.
– Ну такая она, знаешь, со своими тараканами, короче. Красивая, милая, но глупая… Не моё, – Костя замешкался, отмахиваясь от альбома с фотографиями. – Всё, мам, закроем тему! Я ушёл.
– Хлеба хоть захвати! – напоследок выронила Цыплакова.
Конечно, Костя помнит, как сходил с ума по Рите. По Маргарите Рослиной. Так зовут эту славную девочку с русыми волосами до поясницы и серо-голубыми глазами, которые смотрели прямо в душу. Сейчас она ничуть не изменилась… Повзрослела, конечно же. Волосы её такие же длинные, а пахнет от неё до сих пор новогодними пряностями и сладостями. Цыплаков даже помнит как осмеливался пару раз проводить её до подъезда в третьем классе. Тогда родители потеряли его и переживали, обзванивая классную руководительницу и обходя всю территорию по периметру в пару кварталов. Ох, и досталось ему в тот вечер… Но щека, которая помнит Риткин робкий и детский поцелуй перекрывала абсолютно все крики и последние «китайские» предупреждения родителей.
Но в какой-то момент Цыплаков успокоился и понял, что никогда им не быть вместе с Риткой. Она будто бы с Марса, а Костя – с Венеры. Рослина – девчонка из богатой семьи, а Цыплаков даже на цветы хорошие со школьных обедов не соберёт, потому что обеды он берет по льготному талону, который выбила ему мама ещё с первого класса. Таким, как Ритка, не было дела до Кости Цыплакова. Таких девчонок всегда интересовали мальчики постарше и побогаче. Поэтому, совсем отчаявшись, Костя перестал думать позитивно, стараясь как можно скорее позабыть о Рите, ведь её насмешки в крайнюю их встречу в школьном коридоре на перемене он навряд ли уже забудет до Нового года. «Костик, не грусти, тридцатого февраля я обязательно отвечу тебе взаимностью!» – ответила тогда Ритка на признания Цыплакова в симпатии через «полевую почту». А ещё подружки эти, которые постоянно за ней ходят хвостиком и копируют её имидж хихикали так ехидно, с отвращением в глазах поглядывая на слегла помятую рубашку Кости, которую он носил ради какого-никакого приличия в школу. В общем, бесила его эта женская компашка, но Ритка нравилась безумно сильно.
Выйдя на улицу, парень заметил, что уже совсем стемнело, а заснеженные дорожки были освещены тусклыми бледно-желтыми фонарями. Людей, на удивление, было предостаточно много; кто-то ходил по парочкам, улыбаясь друг другу и обнимаясь. Таких Цыплаков обходил стороной и тяжело отчаянно вздыхал.
– Ага, такого, Костян, тебе уже точно не светит! Ну, не в этом году! – говорил себе под нос Цыплаков. Костяшки на руках предательски мёрзли, поэтому Цыплаков спрятал покрасневшие от мороза конечности в карманы потёртой парки, которую он носил третий сезон подряд. Ну, греет, и хорошо! Носом парень зарылся за воротник куртки, чтобы хоть как-то уберечь себя от московских холодов. Несмотря на отсутствующее новогоднее настроение, болеть Косте всё равно не хотелось все каникулы, поэтому приходилось слушаться Светлану Валентиновну, которая велела надевать куртку теплее, натягивать шапку на самые уши и обматываться сверху ещё и шерстяным шарфом. Ну, уж шарф для «Цыпы» считался полным извращением в его «имидже» и, спустя сотни споров и скандалов, он с мамой вышел на компромисс. Главное, что шапка на голове есть, и на этом спасибо.
