В баре «100 рентген» как всегда было уныло, грязно и… вонюче.
Последнее было самое невыносимое.
Катя готова была преодолеть все: голод, холод, отсутствие элементарных удобств. Но запах давно немытых мужских тел, густо замешанный на перегаре сивушных масел и вони дешевых папирос, казалось навсегда въелся даже в ржавые бетонные стены и грязные засаленные столешницы и скамьи. Скорее всего от этой вони не спас бы даже костюм РХБЗ, если бы он у нее был. Вонь, словно старая слежавшаяся и пропитанная потом тяжелая подушка, выбивала дух, стоило лишь открыть дверь бара и шагнуть в темные полумрак ее проема. Она моментально проникала сквозь одежду во все поры кожи, обволакивая волосы густым липким бальзамом, вызывая рвотный рефлекс и острое желание выскочить обратно на улицу. И каждый раз Кате приходилось прилагать просто нечеловеческие усилия, чтобы сдержать и то, и другое. По-другому было нельзя в силу нескольких причин.
Нет, не из-за необходимости приема пищи. Поесть Катя предпочитала в более благоприятной и обязательно уединенной обстановке. Даже на улице, купленная здесь еда все равно отдавала этой нестерпимо удушливой вонью, хоть нос зажимай. И все равно, кажется, эта вонь чувствовалась буквально ртом, стоило только его открыть, чтобы положить хотя бы кусочек на кончик языка.
Однако необходимость возвращаться сюда вновь и вновь у Кати была по двум причинам. Первая это получение новой информации у бармена. А вторая – более выгодная стоимость сбываемых артефактов, которые ей не часто, но удавалось иногда добывать. На полученные деньги потом можно было на Кордоне или в деревне у Сидоровича купить нормальной, если можно так сказать для местных условий, еды, которую потом можно было съесть без опасности выблевать это все сразу в миску обратно.
Посещать это место Катя была вынуждена более-менее регулярно, но старалась как можно реже, хотя бы не чаще раза в неделю.
Очередной срок, который она оттягивала как можно дольше, прошел, но потребность в новой информации и пополнении финансов, сделали эту необходимость неотвратимой.
Инстинктивно набрав в грудь побольше воздуха и задержав дыхание, как пловец перед погружением, Катя потянула ручку двери на себя и решительно шагнула в темный полумрак бара, как в холодную воду в прохладный день.
Шагая вперед по темному коридорчику перед входом в зал, она каждый раз корила себя за то, что слишком торопится, ведь по хорошему надо бы, конечно, подождать пока глаза привыкнут к полумраку. Куда идти она знала, но заставить себя провести здесь хотя бы одну лишнюю секунду она никак не могла.
Каждый раз в голове мелькала мысль, что эта проклятая куриная слепота однажды сыграет с ней злую шутку. Но место было знакомое и относительно безопасное, потому она, не останавливаясь, решительно прошла узкий коридор предбанника и вошла в зал.
Благодаря паре тусклых сороковатных лампочек под потолком, здесь было посветлее, и, как ни странно, даже уютно. Пожалуй, это было единственное положительно ощущение, которое у Кати возникало при посещении этого места.
Помещение было небольшим и от входа просматривалось полностью, без каких-либо укромных мест и слепых зон. Привычка сразу оценивать обстановку и уровень опасности того места где находишься, кажется уже выработалась на уровне подсознательного инстинкта.
Народу как всегда было немного. Пара незнакомых сталкеров. Один в старой, видавшей виды «Заре», второй в длинном черном плаще, какой обычно любят носить бандосы со Свалки. Но, судя по спокойно сидящей через пару столиков от него четверке долговцев, молча и деловито поглощающих гречку с тушенкой, статус его был проверен и подозрений ни у них, ни у бармена он не вызвал.
Вторым неприятным моментом этого места было расположение барной стойки у противоположной стены, к которой каждый раз приходилось идти практически через весь зал.
У барной стойки сидел еще один сталкер. Судя по незамысловатой одежде: болотного цвета дождевик, потертые джинсы и видавшие виды черные берцы, из новичков. Новичка в нем выдавало еще и то, что сидел он как лох спиной и к залу, и, соответственно, ко входу. В то время как первые два сталкера и долговцы сидели так, чтобы держать в поле зрения большую часть зала и вход. Зона – не дом родной. Безопасных мест тут нет по определению. Даже здесь. Даже в присутствии «Долга».
Поэтому едва Катя появилась в зале, один из долговцев сразу окинул ее взглядом, который мог показаться равнодушно-рассеянным, но от которого у Кати по спине пробежали мурашки, словно этот взгляд, как рентгеновский луч, просветил ее насквозь. Так бывает, когда на тебя смотрит дворовая собака, когда ты просто проходишь мимо. И ты даже не видишь, а скорее чувствуешь, как шевелятся волосы у тебя на загривке от ее взгляда, внимательного и оценивающего, а действительно ли ты просто идешь мимо или задумал что-то нехорошее сделать на ее территории.
К счастью ее личность особого внимания долговцев не привлекла. В отличие от двух сталкеров, которые при ее появлении прекратили свою беседу и с нескрываемым любопытством стали ее разглядывать.
Такие взгляды, к ее большому сожалению, были практически при каждом ее появлении. И не только здесь. Женщина в Зоне это всегда весьма редкое явление. А уж женщина-сталкер… Баба… К этому всегда относились как к женщине на корабле – к несчастью. Причем чаще всего и, прежде всего, несчастье было для самой женщины. А уж тем более для такой молодой и привлекательной девушки как Катя. Даже в этом грязном, некрасивом сталкерском комбезе, который к тому же был ей сильно велик по размеру. Последнее обстоятельство было, по мнению Кати, даже скорее положительным, поскольку мешковатая одежда всегда меньше привлекает ненужного внимания к женским формам, чем обтягивающая по фигуре.
Но на безбабье, как говорится, и фантазия – баба.
Катя никак не могла привыкнуть к таким взглядам и поэтому всегда и везде старалась передвигаться, привлекая к себе как можно меньше постороннего внимания. В каком-то смысле это даже весьма полезное свойство для любого находящегося в Зоне, а тем более для одинокой девушки среди изголодавшейся по женской ласке мужского общества.
Стараясь не думать о пожирающих ее сейчас мужских взглядах, и о том, какие фантазии прокручивают они сейчас в своей голове, Катя решительно направилась через зал к натирающему стаканы бармену, и, только дойдя до барной стойки, наконец, выдохнула все это время сдерживаемый уличный воздух. Дальше теперь придется дышать лишь вонью.
Первый вдох как всегда был самый трудный. Главное сдержать первый рвотный позыв, вдыхать глубоко и не через нос. Потом будет легче.
