- Какого черта? - подумал Николас Тёрнер.
Что-то разбудило его, и он лежал и смотрел в потолок. Потолок пора было покрасить. Его уже давно нужно было покрасить, но если это ожидалось от него, то подождет еще. Его жизнь и без покраски потолка достаточно паршива, и яркие цвета не соответствовали его настроению в последнее время. А пыль, паутина, и пятна от воды вполне соответствовали, и точка.
Он лежал на спине, в том же положении, в котором отрубился. По крайней мере, он не пролил на себя бурбон - в бутылке, которую он опрокинул, не осталось ни капли.
Голова у него гудела так, будто через нее марширует 3-я пехотная дивизия.
- Зачем я это делаю? - подумал он, - Я же знаю, как паршиво мне будет потом, так почему я это делаю?
Конечно, он знал ответ. Напивался он редко, и в последнее время все реже, возможно боль утихала.
Да...
Двенадцать лет назад Николас Тёрнер был полицейским, и неплохим. Его только что повысили до детектива. Его, самого молодого в полиции, кто когда-либо так быстро продвигался по службе, ждала многообещающая карьера. Уже полтора года он был женат на Джейн, женщине всей своей жизни, и был на верху блаженства.
Однажды спустя два месяца после повышения его ждали дома свечи на обеденном столе, и Джейни на кухне, улыбаясь, готовила его любимое блюдо.
- Что случилось, сладкая? - спросил он, обняв ее сзади и зарывшись носом в ее затылок, - Ты снова превысила кредит по счету?
Она повернулась и оттолкнула его: – Попозже узнаешь, Мистер Сыщик. А сейчас переоденься и умойся к ужину.
После ужина Николас отложил салфетку: – Ну ладно, что происходит.
Джейн улыбнулась ему: – Что ты думаешь о том, чтобы стать папой?
- Ну, я знаю, мы об этом говорили, и... - его осенило, – Ты беременна?
Она кивнула, улыбаясь. Он не мог перестать улыбаться. Он подошел к ней, обнял ее и поцеловал. Потом прижал ее к себе на минуту и снова поцеловал. К нему пришла озорная идея.
С деланной серьезностью он посмотрел ей в глаза и спросил: - Ты уверена, что он мой?
Она швырнула в него салфеткой.
Позже в постели он спросил ее, на каком она сроке.
- Доктор сказал, уже примерно второй месяц. Так что у нас осталось всего около семи месяцев, чтобы переделать гостевую в детскую.
Следующие четыре месяца были самыми счастливыми в жизни их обоих. Они оборудовали и украсили детскую насколько могли, не зная пола ребенка. Они обезопасили для ребенка большую часть дома. Сообщили родителям с обеих сторон, и сестре Николаса, Мелиссе. Они попросили стать крестным ребенка лучшего друга Николаса, Маркуса Мура, который пошел работать в ФБР после окончания вместе с Николасом колледжа. Они выбрали ребенку имя: Стивен Николас, если будет мальчик, и Мадлен Луиза, если будет девочка.
На второй неделе шестого месяца беременности, у Джейн произошел выкидыш. Николас был на службе и получил сообщение на работу. Когда он приехал в больницу, все уже закончилось. Доктор встретил его в зале ожидания с еще более страшными новостями.
Ребенок не выжил бы, даже если бы его удалось доносить до конца срока. У Джейн обнаружили рак яичников, агрессивную разновидность. Она так и не вернулась из больницы. Она умерла три недели спустя.
Николас был безутешен. После похорон Мелисса хотела, чтобы он пожил несколько дней в ее доме, но он не согласился. Маркус предложил побыть с ним некоторое время, но ему он тоже отказал. Он поехал домой один.
Дома он подошел к бару, достал бутылку Джек Дениэлс и отправился в детскую. Он сел у так и не пригодившейся колыбели в кресло-качалку, которое никогда не убаюкает его ребенка, и, обливаясь слезами, напился до потери сознания. Так он пил и плакал три дня, то в детской, то в комнате, бывшей когда-то их с Джейн спальней.
На четвертый день, все еще не отойдя от похмелья, он вернулся на работу. Каждый полицейский в участке выразил ему свои соболезнования. Он поблагодарил их всех, и сел за свой стол. Просматривая дела, он то и дело тайком прикладывался к фляжке, которую принес из дома. Иногда писал что-то в файлах какого-нибудь дела, или звонил куда-то.
Многие полицейские, работавшие с ним, замечали, что он делает... но все надеялись, что он скоро придет в себя.
Спустя неделю бумажной работы, его вызвали на дело. Двое патрульных приняли вызов о семейном насилии, и его назначили вести это дело. На месте выяснилось, что молодую женщину жестоко избил ее сожитель. Лицо ее шестимесячного сына тоже было в больших синяках.
Женщина рассказала Николасу, что ее сожитель – отец ребенка. Он пил и, пьянея, становился все более агрессивным. Когда малыш проснулся и заплакал, сожитель успел дважды ударить мальчика, прежде чем она смогла ему помешать. Когда она встала между ними, он начал избивать ее. А потом ушел.
Николас спросил, где его можно найти. Женщина назвала местный бар и описала мужчину.
Попросив одного из патрульных остаться с ней и отвезти ее, куда бы она ни захотела, он отправился в бар, вместе со вторым патрульным.
Сожитель сидел в баре и пил. Николас подошел к нему, показал значок и объявил, что он арестован. Надевая мужчине наручники, он зачитал ему права. Мужчина ухмылялся.
- Сука получила по заслугам, - сказал арестованный.
Николас и патрульный вывели его из бара.
- Надо было ей еще добавить, - не унимался мужчина, пока его выводили. – Долбанный засранец должен знать, кто носит штаны в этом доме. Надо было утопить маленького ублюдка, как только родился. Его и его сучку мамашу, долбанную шлюху!
Во время этой тирады Николас не произнес ни слова. Но вместо того, чтобы отвести мужчину к патрульной машине, он повел его дальше по аллее у бара.
- Куда, черт возьми, ты ведешь меня, свинья? – спросил мужчина.
Николас изо всех сил швырнул арестованного о кирпичную стену, оборвав его монолог на полуслове. А затем стал методично бить его, по лицу, животу и почкам. Остановился он только, когда его оттащил патрульный. Арестованный рухнул на землю без сознания, истекая кровью.
Встреча с начальником участка была короткой.