Ей нужно было его письмо как глоток свежего воздуха. Как будто, она задыхалась, будучи здоровой, молодой, организованной женщиной. Как будто, организм отказывался принимать еду, потому что в ней не было никакого смысла. Отказывался идти по делам, в которых, казалось, тоже не было никакого смысла. Ей хотелось одного – только бы он написал! Всё равно что, что-нибудь.
Она прилегла на тахту и, свернувшись в «клубок», прикрыла глаза.
В комнате было прохладно. Если сказать точнее – холодно.
Ещё бы, самые холода! Не хотелось выходить на улицу из-за холодов.
Ей было холодно, даже когда она укрылась тёплым одеялом.
Возникла мысль о повышенной температуре, но она знала, что болезнь её – отсутствие его писем и тут ни чем не поможешь до того момента, когда она увидит в почтовом ящике долгожданное письмо…
…Радость начиналась, когда она открывала дверцу почтового ящика и видела письмо. А если их вдруг было два, это был настоящий праздник!
Прикрыв глаза, она вспомнила эти моменты, когда грудь, казалось, вот-вот разорвётся от радости. Она чувствовала невероятное тепло, даже не зная, что в этих письмах.
Конечно, были моменты, когда она разочаровывалась в словах, в ситуации, досадовала на то, что друг от друга их разделяет расстояние.
Но время шло, и она вдруг начинала понимать, что её разочарование – это глупость. Нет никаких причин в этом глупом разочаровании.
Закончился день, вечер, наступала ночь.
Она так и лежала, свернувшись «калачиком» и накрывшись тёплым одеялом.
Иногда из глаз беззвучно бежали слёзы.
Она не вздремнула ни секунды, лежала и размышляла. Телефоны отключила с самого утра, не хотела ни с кем общаться.
«Наверное, у меня всё-таки повышенная температура, – думала она, – как-то знобит. Не могу согреться».
Она встала и накрылась ещё и шубкой. Легла под всю эту толщу и опять свернулась «калачиком».
Молитв она не знала, молиться не умела. Она просто начала тихо разговаривать вслух, прикрыв глаза и сдвинув на переносице брови: «Я знаю, что жить надо независимо от внешних обстоятельств. Независимо от наличия денег в кошельке, наличия друзей, тихо произносила она, – Вселенная, всё в тебе взаимосвязано, всё продумано, всё – к месту… Я пробовала жить без мыслей о нём. Я пробовала увлечься другими, я пробовала, но у меня не получалось. Я всегда мысленно возвращалась к нему и ждала его писем. Конечно, я понимаю, расстояние между нами существует для проверки. Для испытаний, но, Вселенная, ты же знаешь, что я не могу без его писем, без его внимания, без знания, что он помнит меня. Я хочу только знать, что он помнит».
Последние слова она произносила всё тише и тише, засыпая, погружаясь в сон, в это сказочное состояние, знакомое каждому человеку.
Сны бывают добрые и злые, те, которые огорчают и те, которые радуют. Сны лечат душу и нагнетают страх. А иногда сны помогают избавиться от лишнего, помогают не бояться расстаться с тем, что уже не нужно душе.
Она заснула с улыбкой. Снился сон. Залитая солнцем (глаза слепило!) лужайка, птицы пели приятные песни, в траве прыгали кузнечики. Лужайку обрамляли красивые, стройные деревья. И у одного из них, прислонившись к дереву спиной, стоял ОН. Улыбался и смотрел прямо на неё. Он просто стоял и улыбался. Улыбался радостной, искренней улыбкой, обнадёживающей, утешающей, родной.
«Я тебя люблю»… – тихо сказал ОН, и она проснулась.
Было уже утро. Она выбралась из-под одеял вся мокрая.
«Мокрая мышь», – подумала она, и ей было хорошо. Она ликовала.
Быстро накинув на себя шубку, схватив ключ, в домашних шлёпанцах на босу ногу она рванулась по ступенькам вниз, к почтовому ящику.
Сбежала и, волнуясь, открыла его.
В ящике – одно письмо.
Белый конверт с картинкой. На картинке нарисована зелёная лужайка. Ярко светит солнце. В траве – зайчики, белочки, медвежата, в воздухе порхают бабочки и кружат птицы.
Наверное, птицы пели самую прекрасную на свете песнь.
Песнь ЛЮБВИ…
Она чувствовала, что тяжесть в груди невыносима и невозможно было сделать глубокий вдох.
Рита начинала набирать воздух полной грудью, но вдох обрывался. Получалось, что она дышит часто и коротко, будто, спешит или задыхается. Рита, действительно, задыхалась.
«Я больше не могу!» – эта мысль пульсировала в её голове.
Превозмогая тяжесть в груди, она всё-таки сделала глубокий вдох и резко выдохнула, почувствовав некоторое облегчение. Наваливалась усталость. Рита прекрасно поняла, что если опять будет искать дорогу из леса, то просто потеряет силы. Уже сгущались сумерки.
«Я не помню никаких примет!» – подумала она, почувствовав, что немного успокоилась. Позади несколько бесполезных часов в поисках дороги. Было ощущение, что Рита кружит на месте. Ей казалось, что эту опушку она уже проходила, эти поваленные деревья уже видела. И тогда ей пришла в голову мысль оставлять метки.
У Риты был вязаный шарфик, она решила отрывать от него нитки и привязывать к виткам. По – крайней мере, как думала она, будет ясно, возвращаюсь я или нет.
И была зажигалка.
«Можно будет развести костёр!» – успокаивая сама себя, думала Рита.
Часы остановились. В телефоне села батарейка, ни позвонить, ни сориентироваться по времени она не могла.
«Вот тебе и прогулялась!» – возникла ироническая мысль…
…Вчера вечером Рита приехала к подруге. Та недавно со своим мужем купила дом у леса, и сегодня, пока они заняты, Рита решила пройтись по окрестностям.
– Прогуляюсь! – предупредила она.
– Иди-иди! – Мария улыбнулась своей доброжелательной улыбкой, – диких зверей здесь нет, змей тоже, разбойников, к счастью, тоже нет. Возвращайся к обеду!
– Хорошо!
Вспомнив это, Рита подумала о том, что уже дело к ужину, её давно хватились. Наверное, Мария с Виталием пошли её искать. Она остро ощутила тот ужас, которому подвергла свою единственную, дорогую её сердцу подругу.
Они поддерживали прекрасные отношения лет двадцать. Её муж (Мария вышла за него несколько месяцев назад), Виталий, внушал доверие к себе и, безусловно, Мария наконец-то обрела своё счастье. Детей у Марии не было, в первом браке она была несчастлива. У Виталия от предыдущего брака была дочь. Его бывшая жена увезла её с собой в Америку.
