Этические проблемы в работе психолога, который проводит консультационную, коррекционную, психотерапевтическую или преподавательскую работу, возникают по многим причинам: во-первых, в силу специфики такой работы, ее сложности, интенсивности, приводящей к эмоциональному выгоранию; непредсказуемости ее результатов; невозможности, да и опасности, оставаться исключительно в позиции «рассудочного профессионала» и в то же время сохранять свою профессиональную идентичность; во-вторых, в связи с личностными особенностями самого психолога и его квалификацией, поскольку работа затрагивает, актуализирует собственные «болевые точки» специалиста, что может приводить к негативным переживаниям, разочарованию, профессиональной деформации, соблазнам и т. п.; в-третьих, этические проблемы в работе с клиентом могут быть обусловлены изменением ситуации в обществе, повлекшим за собой изменение отношений клиент – терапевт; в-четвертых, это может быть связано с изменениями в жизни психолога или психотерапевта (развод, смерть близких и т. п.); в-пятых, может повлиять непредвиденное, случайное стечение обстоятельств и т. п.
Все это задает обширное (в том числе историческое и социокультурное) поле рассмотрения этических проблем, в которое неизбежно входят различные, казалось бы, не связанные напрямую с этикой психолога или психотерапевта аспекты его работы и жизни в целом.
1.1. Этические проблемы в интерпретации психотерапевтов советского периода
Этические принципы в работах данного периода часто не формулируются в «чистом виде», как четкие правила или предостережения. Они находятся «внутри ситуаций», т. е. анализируются типичные, часто встречающиеся варианты взаимодействия психотерапевта и больного, при которых могут возникнуть этико-деонтологические проблемы. К примеру, проблема ответственности в работе психотерапевта рассматривается в связи с нежеланием больного «принять психогенную природу своего заболевания», с его представлением о себе как жертве, «пассивном продукте» воздействующих на него факторов, что приводит к уходу от ответственности, связанной с работой по его лечению, уходу от партнерства. В этом случае, по мнению Б. Д. Карвасарского [14], необходимо добиваться, чтобы больной осознал причинные связи между собственным заболеванием и жизненными ситуациями, в которые он попал, свою ответственность, свою роль в том, что с ним произошло, и участвовал в лечебном процессе.
В 80-е гг. прошлого столетия врачи-психотерапевты достаточно хорошо осознавали те социокультурные изменения, которые происходили в нашей стране и которые обусловливали необходимость рефлексии по поводу состояния современной им психотерапии, реалистичной оценки ее потенциала, того, как должен вести себя психотерапевт в новой ситуации, и т. п.
Так, Б. Д. Карвасарский утверждал, что психосоматическая патология, сочетание биологических, психологических и социальных факторов, часто приводит к тому, что многие болезни, особенно хронические, сопровождаются «вторичными невротическими нарушениями». Эти факторы, полагал он, существенно изменили взаимоотношения врача и больного в этико-деонтологическом плане. Выросла осведомленность пациентов, медицинская эрудиция хронических больных («опытный пациент уже почти все знает наперед»). В этой ситуации то, что делает знахарь, его обещание быстрого исцеления привлекают пациента. «Механизм его “целительных” действий больному неизвестен. Он не знает ни методов, ни приемов, которыми тот пользуется, а знает только, что “кому-то помогло”. В этом его преимущество, и молва нередко склоняет чашу весов в его пользу, хотя очевидно, что в “терапии” современного знахаря в качестве основного фактора выступает эффект “вооруженного внушения”» [там же, с. 271–272]. Здесь, по мнению автора, и возникают этико-деонтологические вопросы. В связи с этим он призывает к более ясному осознанию возможностей психотерапии и ее ограничений, с тем чтобы избежать нереалистических ожиданий, приводящих к психологическим травмам. Недопустимо использовать псевдонаучные методики, даже если они и дают временный эффект, поскольку, по убеждению Б. Д. Карвасарского, «это тормозит превращение психотерапии в подлинно научную дисциплину», он приводит слова Т. Кречмера, который писал, что «современному врачу отвратительна роль волшебника» [там же].
