Вадимир Трусов - Это еще не все…

Название:	Это еще не все…
Автор:	Вадимир Трусов
Жанр:	Современная проза
Серии:	Нет данных
ISBN:	Нет данных
Год:	Не установлен

О чем книга "Это еще не все…"

Каждый из нас обладает исключительным правом – быть самим собой. Но существуют ещё и предлагаемые жизненные обстоятельства, в коих осуществить это право совсем непросто, а порой и практически невозможно, ибо за такую привилегию приходится платить непомерно высокую цену. И даже стать самим собой удается далеко не всякому. Найти и не потерять себя в повседневной жизни, не окаменеть сердцем и душой, сердцем ощущать связь с родной землей, во многом именно этому посвящена поэзия Вадимира Трусова.

Бесплатно читать онлайн Это еще не все…

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Каждый из нас обладает исключительным правом – быть самим собой. Но существуют ещё и предлагаемые жизненные обстоятельства, в коих осуществить это право совсем не просто, а порой и практически невозможно, ибо за такую привилегию приходится платить непомерно высокую цену. И даже стать самим собой удается далеко не всякому. Найти и не потерять себя в коллизиях повседневной жизни, не окаменеть сердцем и душой, ощущать кровную причастность к судьбам Родины и народа, во многом именно этому посвящена поэзия Вадимира Трусова.

«Оттепель. Выкрутасы скупой зимы…»

Оттепель. Выкрутасы скупой зимы.

Впору бы снега или просить взаймы,

Или купить. Да видишь ли, братец мой,

Нет ничего дороже, чем снег зимой.

Вот и сегодня он пополам с дождём.

Ладно уж, настоящего подождём.

Пусть ожидание может продлиться год,

Стерпим и это. Сколько еще забот,

Кроме погоды! Если бы лишь она

Определяла лучшие времена,

Всем, очевидно, было бы по душе

С милыми рай устраивать в шалаше,

Где потеплее, скажем, в субтропиках.

Если же наше счастье у нас в руках,

Что ж мы доселе счастья не обрели,

Не уступив ни пяди родной земли

На побережье северном? Я о том,

Что оно южное. Впрочем, житейский шторм

Часто опаснее тех, что несёт Гольфстрим.

Знать, о погоде попусту говорим.

Осеннее бесприютное

На задворках сентября

Хохлома и гжель.

Через месяц, растеряв

Щедрых сторожей,

Приносивших на базар

Фрукты Гесперид,

Осень выплачет глаза

И дотла сгорит.

Вот тогда наверняка

И зиме пора

(То ли прямо из мешка,

То ли из ведра)

Рассыпать по целине

Крошево тоски

И тоской тебе и мне

Серебрить виски.

Или сбагрить под сукно

Грязь невинных лет.

И надежду (всё равно

Что озимый хлеб)

Оставлять на чёрный день,

Иссушив сердца

Неустроенных людей

Верой в чудеса.

А потом сходить с ума

От самой себя

И раскачивать дома,

Воя и трубя

В продувных парадняках;

И встречать рассвет,

Убаюкав на руках

Наш пропащий век,

Где душа белым-бела,

Только извелась.

И любовь (поскольку зла)

Мигом отдалась

За двадцатку нерублей

Ради пары строф.

Так значительно теплей

Без угля и дров.

***

Не убитый субботний вечер:

Уйма времени – сколь ни трать.

Нарисованный человечек

Заперт в клетчатую тетрадь,

Где и в будни-то жизнь – малина

С нарисованного куста.

Календарного равелина

Олимпийская глухота

Искушает взроптать любого:

Мол, достоин судьбы иной,

Пригодился бы для альбома

Хоть картинкой переводной

И на фото мог выйти чётко,

Коль подкрасить да причесать…

Даже я, на Доске почета

Отказавшийся закисать,

По страницам воспоминаний

Пробиваю неровный шлях,

Разрушая диагонали,

И витийствую на полях,

Рассыпая чернильный кашель,

Бесполезный наверняка.

Но бывалая промокашка

Осторожного языка

Сохраняет от мира в тайне

(Я ведь истинный партизан),

Что появится золотая

И раскрасит мои глаза.

Классическая механика

Выскажусь лишь о следствиях, а причины —

Хлеб аналитиков цепких, порою – злющих…

Взлёт – это средство разгладить земле морщины,

Хоть виртуально, а всё же пространство сплющив,

В жизнь воплотив иллюзию волшебства.

Впрочем, а что ещё более иллюзорно?

От впечатлений кружится голова.

Только уже поэтому не зазорно

Числить внизу оставшихся мелюзгой,

Напрочь лишённой размеров и очертаний.

Для таковых, естественно, ты изгой,

Но приговор до времени держат в тайне,

Ибо вообще горячку пороть не след.

Небо, оно воистину справедливо.

После Икара стая его коллег

Крылья в стремлении к солнцу дотла спалила,

Да и в забвение канула. Неспроста

Равно идейным подвижникам и туристам

Втридорога обходится высота.

Вот почему, наверное, группа риска

Численно ограничена. Рухнуть вниз

(Если бы камнем! – просто ошметком глины),

Преподавая смирно лежащим ниц

Краткий урок неведомой дисциплины,

Мало кому охота. Рассудит Бог

Нас и решивших, будто сгореть красиво

Лучше, чем ошиваться среди рабов

С детства знакомой, даже законной, силы.

Осеннее неизбежное

Выйди на улицу – мигом поднимешь ворот,

Да и рванёшь, в походку вплетая бег.

Юго-восточный нынче штурмует город,

Ливень створожив в первый как будто снег.

Это всего лишь милый каприз осенний,

Шторм в Заполярье дышит куда сильней!

В общем, с погодой издавна здесь веселье,

Волей творца озёр средь сплошных камней.

Славная всё-таки девушка – Монче-тундра!

Сколько сердец разбито и пленено!

Сладить с красавицей, ох, как порою трудно!

И на любви споткнуться немудрено.

Страсти, всерьёз поклонников укатавшей,

Вечная память – главная из примет.

Значит, не зря сказал мне братишка старший,

Что отставных мончегорцев в природе нет!

«…с подлинным верно». Частности отметая,

Впору скрижаль тревожить лихой строкой.

Разве сравнится с ней похвальба пустая

(Нам, дескать, местным, разницы никакой,

Стихнет стихийное гульбище в поднебесье

Или шарахнет сызнова по своим!),

Коль зачастую даже словами песни

Благоразумно жертвовать норовим.

Осенью здесь что ни день – коротышка мглистый,

Толком-то и в глаза ему не взглянуть.

И вместо солнца, сникшего по-английски,

Для воспаленно верящих в светлый путь,

Дальний прожектор, если однажды выстрелит,

Не уточняя, где окопался враг,

Только по озеру тропку всего и выстелит —

Тропку, с которой шаг вправо, шаг влево – мрак.

«Эх, родимая сторонка…»

Эх, родимая сторонка,

То грязища, то снега,

Блеф невидимого фронта,

Тень заклятого врага,

Без которого, пожалуй,

Околеть немудрено.

Точно с плёнки залежалой

Антикварное кино,

Жизнь сварливо суетится,

Только будто бы во сне.

Ну, при чем тут тройка-птица?

Тот, кто нынче на коне

Уж давно отсель далече,

След простыл, ищи-свищи.

Проще всласть расправить плечи

Развалившись на печи.

Но зато уж по субботам

В клубе танцы под баян.

Вряд ли праздник выйдет боком,

Если кто напьется пьян.

Значит так ему и надо.

Пьянка тоже мастерство.

Нам Канада и Гренада

Все едино – баловство.

Здесь куда как веселее,

Хоть и тошно иногда.

Глянь, в соседских пальцах тлеет

Вифлеемская звезда

От затяжки до затяжки.

Благо, что тмутаракань.

Лишь жестокие мультяшки

Топчут старенькую ткань

Запыленного экрана.

Может статься, что и впредь

Удлинённая программа…

До конца не досмотреть.

К слову

Я живу потому, что когда-то рождён,

И господь меня грешного терпит покуда.

А ещё оттого, что любовь (убеждён!) —

Это всё-таки самое главное чудо.

Не снискал я регалий и прав не качал:

Обрету всенародную, дескать, известность.

Ибо чтящему слово началом начал

И наградою может быть только словесность.

«Это смешно, наверное?»

Это смешно, наверное?

Нет уж! Скорее – скверно.

Просто в моей голове

Присутствует некая лошадь.

Она соскучилась по траве

Она копытами череп мой крошит,

Она превращает в пену

Мой жидковатый мозг.

О, если бы я ее выпустить мог!

И она навсегда бы ушла,

Оставив в покое

Несчастную голову,

Начиненную навозом,

С конским волосом пополам.

«Суконный космос мокрых дел…»

Суконный космос мокрых дел,

Следующая страница

С этой книгой читают

Дневник приключений

Виктор Билибин

«В субботу, 28 января, во втором часу ночи, гимназист 4-го класса Иван Зубрилов в квартире отца своего, статского советника, покушался… написать стихотворение «К ней», но вовремя был остановлен рифмой и угрызениями совести…»

Читать

У доктора

Виктор Билибин

«Больной. Страх, доктор! Постоянный страх, всегда, везде, что бы я ни начал делать… Пошлю письмо и боюсь, ужасно боюсь, – боюсь, вы видите, без всякой основательной причины, – что его распечатают…»

Читать

Домашняя-2

Моник Ти

Гюнай выходит замуж за малознакомого парня и попадает в домашний плен. Муж не выпускает её из квартиры, любит бить и запирать в каморке. Ей удалось сбежать от него, но Гюнай не уверена, что правильно поступила. Альберт отыскал её и, кажется, он изменился…

Читать

Фашистский культ традиционализма и фашистская эстетика

Николай Сергеев

Глава из ранее опубликованной книги «Гидра».Фашисты призывают вернуться в прошлое, создать новое Средневековье, с его варварской моральной чистотой.В фашистском государстве не просто почитаются и сохраняются традиции, из них делают настоящий культ, им поклоняются, они составляют важную часть фашистской культуры.

Читать