Дайви Наудис - Это всё о ней. Сказки для взрослых

мне побежать бы к вам

в плечи уткнуться лбом

и в землю лить слова

это и есть любовь

это и есть любовь

это и есть любовь

«пусть нам повезет» Д. Арбенина

Собственно, всё до банальности предсказуемо и, даже, не интересно, когда тебе 14 лет. И то, что это любовь к девушке, а не к молодому человеку, в общем-то, не так уж это и важно. Главное, что она есть. Гораздо приятнее не спать ночами, потому что – ну просто не до сна, чем от осознания собственной ненужности ни одной живой душе.

Я ложилась, закрывала глаза, открывала глаза, отдергивала штору, забиралась с ногами на подоконник и, глядя вверх, смотрела на звезды. Иногда я думала, что вот в эту самую минуту кто-то так же сидит и смотрит с тоской на звезды. А может даже она?

Её фотографии, распечатанные из Интернета, сплошь были увешаны все стены моей комнаты. Диана с микрофоном на сцене, закрыв глаза, вдохновенно поёт своим чуть хриплым и страстным голосом. Или подбирая аккорды на гитаре, смотрит задумчиво куда-то вдаль. Или обрушивает с черно-белого оттиска виртуозное гитарное соло. Или вот, мое любимое фото – вся излом, надрыв, средоточие до атома, до последнего позвонка, а в опущенных глазах затаённая, вся спрессованная нежная боль.

С чего я взяла, что это взаимно? Мне даже и в голову не приходило, а что – если нет. Почему-то я была уверена, что она меня увидит и тоже поймет… что поймет? Поймет, что есть я и в меня можно влюбиться. Осенью особенно одиноко и особенно хочется любви, а рядом теплое живое сердце. Потому что очень холодно снаружи, когда холодно внутри.

От холода внутри хоть как-то спасала параллельная жизнь в наушниках и ее стихах. Хоть как-то… В общем-то, это была скучная серая жизнь современного подростка. Лицей, дом, осень, холод, дождь. И ровным счетом ничего за чтобы можно было зацепиться и дожить до весны. Весной хоть какое-то подобие жизни, когда солнце заглядывает в столицу, и теплый толстый свитер отправляется на верхнюю полку шкафа. Но до этого еще целых 172 800 минут.

– Ты идешь в субботу в клуб?

– Нет, а что там?

– Как, ты не знаешь? Все перекрестки в городе увешаны её афишами. Диана Арбенина дает концерт. Вообще, где ты живешь? На необитаемом острове что ли? Ты должна с нами пойти. Ведь ты все время сидишь дома. Обязательно пойти!

«Конечно, – подумала я про себя, – обязательно, потому что там я увижу её»

Еще накануне я загадала, если смогу пробраться к сцене, то всё будет… что именно я не знала, но это меня не особенно волновало. Главное увидеть её.

В клубе в субботу яблоку негде было упасть. Белоснежные розы для нее я бережно прижимала к груди, пытаясь хоть как-то приблизится к сцене.

«Пусть мне повезет, пусть мне повезет, – шептала я как молитву её песню»

Видимо Богу угодно было, чтобы мне повезло в этот вечер. Полицейский, стоявший в непосредственной близости к сцене, подпустил меня так близко к запасной лестнице, ведущей на сцену, как только мог. Не знаю, мой умоляющий взгляд или цветы в моих руках сыграли свою роль, но я стояла на расстоянии пары-тройки метров от стойки с микрофоном. Там, в чёрной обтянутой на груди майке и простого силуэта чёрных джинсах, неуловимой молнией летала она. Я слышала тяжелое учащенное дыхание, видела мелкие бисеринки пота на крутом лбу, коротко постриженные ногти с запекшейся на заусенцах кровью, мелькавшие по гитарному грифу или быстрые стремительные пальцы на упругих клавишах акустического пианино. Я думала я сойду с ума. Я не могла вместить в свое маленькое, еще детское сердце, столько любви, когда просто увидела её глаза. А когда она стала петь, я, кажется, перестала дышать, потому что невозможно было выдержать эту невероятную обрушившуюся на меня нежность. Я не могла смотреть на ее лицо и просто закрыла глаза.

Так и стояла с закрытыми глазами, до боли сжав побелевшими пальцами цветы. Мне казалось, что я одна стою посреди улицы и нет никого. И она идет мне на встречу, нет бежит и что-то говорит на ходу. Говорит долго, страстно, нежно, захлебываясь и пытаясь вместить в эти странные слова то, что нельзя вместить. И как вместить в эти буквы долгое одиночество, когда все внутри рвется от какой-то дикой испепеляющей тоски длинными холодными ночами или когда светит солнце, а внутри беспросветная темнота и только прорезями для глаз выхватываются слабые пятна призрачного света снаружи.

Я не слышала звуков, я не слышала слов, но в тоже время, её голос словно звучал в моей голове всегда. Такой знакомый, такой родной, до невозможности невозможно слышать, и я почти что выключаю его из памяти, потому что так невозможно слышать и еще более невозможно не услышать вовсе…

И вдруг тишина. Оглушающая, страшная, захлебывающая тишина… я открываю глаза и вижу глаза. О, этот взгляд я узнаю из тысячи! Её глаза, не мигавшие смотрели на меня. Не отрываясь. В упор. Так наверно расстреливают взглядом, когда уже за пределом человеческих сил выдержать эту рвущуюся наружу, отчаянную попытку безудержной любви.

И я, не понимая ничего, просто шагаю навстречу этому тоскливому артиллерийскому прицелу бесконечных глаз, ведомая какой-то неведомой силой. Одно мгновение и словно электрический разряд проник в мое тело – твои пальцы невзначай, будто случайно коснулись моих. Злосчастные розы.

Всё кончено. Все куда-то двинулись, и меня понесло людской волной. Как наркоз все чувствуешь, но не над ничем не властна… Гримерка, а ты сидишь на столе, усталая и опустошенная, под глазами пролегли черные тени, отдана вся до предела. Крутишь в нервных руках черный маркер. Эмоций нет.

– Что это? книга? – замечаешь в моих руках книгу.

– Стихи, для тебя стихи.

– Прочитай, я хочу услышать, что слышишь ты.

Я читаю.

– Почему без знаков препинания?

– Не знаю.

– Я знаю, потому что сердце не имеет остановок, понимаешь? – и смотришь на меня совершенно ошеломленными глазами. – Пойдем.

И я едва успеваю за тобой, хватаю куртку, непослушными пальцами наматываю шарф. Ты застегнутая на все пуговицы в капюшоне, черных очках, чтобы не узнали? Идешь по улице. Мимо нас проносятся машины, обдавая нас ночной суетой, и редкие прохожие спешат в теплое пространство желтого семейного света.

– Понимаешь, знаков нет потому, что сердце не знает остановок. Понимаешь, они все думают, что я боец. Что я всё могу, со всем справлюсь. А я иногда ловлю себя на мысли, что я вовсе не такой уж и боец. И справлюсь или нет – это только время покажет. Но делаю для этого всё, вот максимально, чтоб потом никаких к себе претензий – всё, что могла, сделала. Выложилась на все сто.