Кингстон-апон-Халл, Англия
Сентябрь 1849 года
– Спасибо, мистер Йорк. Очень рад, сэр. Очень рад.
Эйдан Йорк мрачно улыбнулся краснолицему сквайру. Выражение лица мужчины было отнюдь не радостным. И неудивительно – человек вложил весь свой доход в корабль, а бурное море очень скоро привело его к разорению.
Эйдан склонил голову набок.
– Деньги будут доставлены вашему представителю сегодня днем.
– Благодарствую. – Мужчина рывком поклонился. – Вы очень любезны, сэр.
Эйдан кивнул и тут же отвернулся, его мысли уже устремились к другим делам. Если он уедет из Халла до наступления ночи, то вернется в Лондон и приступит к поискам покупателя даже раньше, чем начнется починка корабля. Тысяча фунтов прибыли за две недели, если он правильно подсчитал – а он в таких делах не делает ошибок. Неплохая работенка для одного утра.
Шагая по мощеной улице, он не обращал внимания на красоты пейзажа. Кингстон-апон-Халл – оживленный речной порт. Чистые улицы и извилистые переулки старого города были наводнены домохозяйками и слугами, моряками и торговцами, спешащими по своим неотложным делам. Несколько лиц поднялись кверху, чтобы взглянуть на небо, когда солнце пробилось сквозь тучи. Эйдан не отвлекался на такие пустяки. Деловые встречи, предстоящие сделки – вот что занимало его мысли. Погода его нисколько не интересовала, если, разумеется, не влияла на расписание отплытия и прихода судов.
Лавируя в водовороте толпы, он свернул вправо и направился в сторону доков и маленькой конторы, которую арендовал там. Но его стремительное движение было прервано, когда Эйдан оказался в узком переулке – еще более многолюдном, чем предыдущий. Не в состоянии двигаться с черепашьей скоростью, он раздраженно проворчал что-то и внимательно огляделся, высматривая, где толпа пореже.
Глаза его на мгновение задержались, скользнули дальше, потом удивленно заморгали, когда что-то щелкнуло в его мозгу. Грудь тут же сдавило, и это напряжение было так знакомо, несмотря на то что он уже несколько лет не испытывал ничего подобного. Прежде чем какая-либо четкая мысль сформировалась в голове, Эйдан начал быстро обшаривать глазами толпу перед собой. Женщины, мужчины, дети. Взгляд тасовал их как карты за столом.
Вот оно. Какая-то незнакомка шла далеко впереди; с каждым шагом темно-зеленая юбка легко колыхалась, но не открывала даже щиколотки. Волосы и лицо были полностью скрыты под большой незатейливой шляпой.
Эйдан нахмурился, почувствовав, как зачастил его пульс. Он просто смешон! Жалок! Но глаза его пристально и напряженно следили за женщиной, вбирая все детали и подробности ее внешности. Линию плеч, наклон головы.
Презрительно усмехнувшись, он обругал себя последними словами за немыслимую надежду, которая расцвела у него в душе. Даже если и было что-то знакомое в ее походке, это, конечно же, не Кейти.
Он тяжело сглотнул и заставил себя отвести взгляд.
Давно пора все забыть. В сущности, он был уверен, что уже оставил этот глупый порыв в прошлом. И вот вам, пожалуйста: сердце бьется как сумасшедшее, а щеки выдают его волнение горячей краской. Взгляд снова дернулся назад, чтобы отыскать незнакомку. Словно в трансе, он наблюдал, как женщина остановилась, чтобы отпереть выкрашенную в ярко-синий цвет дверь. И тут же скрылась внутри дома.
Сделав шаг из потока уличного движения, Эйдан стал оглядывать улицу. Несколько маленьких магазинчиков и лавчонок, ничего примечательного. Вывеска над дверью, в которую она вошла, гласила: «Гамильтон кофе».
Возможно, эта женщина – хозяйка заведения. Конечно же, это не Кейт. Никогда ею не была и быть не может. Он знает это так давно, что уже не должен испытывать боли, но почему-то горло болезненно сдавило. Губы вытянулись в тонкую нитку, как при скорбных мыслях. За последние годы он уже научился сдерживать свою печаль и не может позволить ей вновь завладеть им.
Сделав глубокий, медленный вдох, Эйдан ощутил, как тяжелый запах судостроительных верфей наполняет его легкие. Он закрыл глаза и прислушался к непрерывным крикам чаек. Эти звуки напоминали ему звон ссыпаемых в кучу золотых монет.
Когда Эйдан открыл глаза, он был уже спокойнее. Голубая дверь – всего лишь дверь. Магазинчик – всего лишь магазинчик. В какой-то момент женщина появится вновь. Она выйдет на улицу, протереть окна или смести с порога пыль. И он сразу поймет, что ошибся. Несомненно, все так и будет.
Он ждал. Ждал, пока экипажи и повозки с грохотом проезжали мимо, на мучительные секунды заслоняя ему вид, ждал, когда какая-то дородная матрона вошла в магазин и быстро вышла с маленьким пакетом. Ждал до тех пор, пока в груди не отпустило, и только тогда понял, что может идти дальше. Что ему незачем больше видеть ту таинственную женщину.
Она не Кейти, он в этом уверен.
Эйдан отвернулся и зашагал в другую сторону.
– Пенроуз, ты где? – проворчал Эйдан.
Секретарь тут же появился в дверях, разделяющих две просторные комнаты, которые они арендовали на неделю под контору.
– Сэр, вы меня звали?
– Принеси почту.
Пенроуз вновь появился через минуту с небольшой стопкой писем.
– Заказать билеты в Лондон на вечер, сэр?
Эйдан собирался сказать «да». Здесь все дела сделаны. Ему уже давно следовало уехать.
Он взглянул на письмо, верхнее в стопке, и сразу узнал почерк брата.
– Дайте мне минуту, – сказал он вместо того, чтобы обратиться к секретарю с конкретным заданием. Пенроуз тут же исчез. Это он хорошо умел делать.
Прекрасно понимая, что использует любую возможность, чтобы потянуть время, Эйдан сломал печать и развернул письмо. Оно оказалось слишком коротким, чтобы послужить отговоркой. Лишь несколько новостей и сообщений о свадебном путешествии их сестры. А потом предупреждение, что их мать планирует очередной домашний прием. «Кузен Гарри намекнул, что собирается жениться, и мама настаивает, что ему необходима публика, когда он объявит о своей помолвке. Ее, похоже, ничуть не удивляет, что тот еще не признался, кто из девушек привлек его внимание. Остается лишь надеяться, что его избранница из «правильного семейства»».
Эйдан поневоле улыбнулся, хотя перспектива еще одной поездки к родным ужасала его. Он любит своих родных больше всего на свете, но они слишком хорошо его знают. Всякий раз, когда он появлялся дома, они наблюдают за ним с настороженной грустью. Им так хочется вернуть прежнего Эйдана!
Он вздохнул и потер ладонью затылок.
Он больше не мальчик. Ему уже тридцать один год, и в его каштановых волосах на висках пробивается седина. Родным следовало уже давно понять, что он больше никогда не будет тем юношей, которого все так любили.
Правда, он больше не убивается от горя и не злится, но, похоже, никак не может избавиться от той пустоты в груди, которая теперь поселилась в его сердце.
