– Какие классные подсвечники! – Длиннющий наманикюренный ноготь Анны указывал на полку позади меня.
Я оглянулась.
– Знаешь, я вообще удивляюсь: как мы подружились? У нас же совсем ничего общего нет, – ответила ей шутливо.
Анна рассмеялась, а я, глядя на нее, пыталась вспомнить, как вообще согласилась пойти в антикварную лавку, зная, что мы с пустыми руками не уйдем. Анна всегда отличалась любовью к шопингу, ее природное умение видеть во всем что-то полезное и необходимое по своей силе можно было сравнить только с моим врожденным отвращением ко всему бесполезному и ненужному.
– Я считаю, что выставлять такие громоздкие безвкусные изделия в любом интерьере – это преступление, – наконец резюмировала я.
– То есть то, что мы прогуливаем историю, – это не преступление? – голубые глаза подруги искрились весельем.
– Нет, конечно! Нас оправдают. Это же в целях самозащиты. Мы просто пытались избежать неминуемой смерти от скуки.
И это правда, я ненавидела историю с того самого момента, как увидела первый учебник в первом классе, с изображением какого-то дяди в латах и с копьем.
Анна покачала головой в знак неодобрения и направилась к прилавку. Боже, она правда собиралась купить эти жуткие подсвечники. А главное, зачем они ей, у нее вся квартира как музей. Я уверена, это приобретение потеряется там так же быстро, как и на стеллажах этого жуткого магазинчика.
От нечего делать я решила отойти ближе к выходу, ожидая, пока подруга расплатится. Мой взгляд бесцельно блуждал по стеллажам и неожиданно остановился на книжных полках. Декоративные, что ли? Зачем книги в антикварной лавке? Я поразилась тому, как натурально состарены корешки изданий, и решила подойти познакомиться поближе с творческой задумкой дизайнера.
Посмотрев на названия, решила взять единственный не посвященный истории экземпляр.
«Теория сновидений» – гласило название. Честно признаться, я оценила подход автора, но при взгляде на заглавие уже возникал вопрос: как у сновидений может быть теория? Это же наше сознание их генерирует. Открыв книгу, пробежалась по содержанию: «Структура сновидений», «Насланные сновидения», «Посещения и незваные гости», «Переговоры и манипуляции», «Выходы из сновидений», «Умерщвление сознания». На последнем пункте у меня все похолодело внутри, но потом я пожурила себя за впечатлительность. Боже, что за дрянь только не напишут… Когда я уже повернулась, чтобы запихать странную книгу на место, то чуть не подпрыгнула от возгласа подруги.
– О! Ринка! Неужели приглядела что-то? – Анна выхватила книгу из моих рук и повернула, чтобы прочитать название. Надо было видеть ее лицо, мягко говоря, шокированное; так выглядят дети, когда им говорят, что Санта-Клауса не существует. Надо отдать Анне должное, пришла она в себя достаточно быстро:
– Интересуемся любовными историями? Вот бы не подумала!
Я бы тоже не подумала и уже открыла рот, чтобы спросить, что за чушь она несет, но глянув на обложку книги, проглотила слова. На нежно-розовом, в сердечках фоне было написано: «Как понять, что нашел свою любовь».
Наверно, я таращилась на книгу слишком долго. Анна хмыкнула:
– Да не переживай ты так, я никому не скажу. Сохраним твой образ бессердечной стервы. Ты только на паре при Алексе ее не листай, а то ведь подумает, что у него есть шанс.
– Дай-ка мне. – Я, конечно, что греха таить, впечатлительная, хоть и пытаюсь это скрывать от окружающих, но как-то не верилось, что у меня могли быть настолько реалистичные галлюцинации.
Анна протянула книгу мне, недоуменно глядя на мою дрожащую руку:
– Ты извини, если обидела, я пошутила про Алекса. Если он тебе нравится, так и скажи.
Выхватив книгу, я даже не пыталась услышать, что говорила подруга, ибо прямо у меня на глазах она снова стала синей с серебристыми буквами «Структура сновидений».
Посмотрела на Анну, она на меня, я на книгу:
– Ты что, не видишь?
Анна нахмурилась:
– Вижу! Вижу, что ты очень хочешь эту книгу. Не волнуйся, я сейчас ее тебе куплю.
Анна, схватив меня под локоть, стала толкать к кассе, при этом шепча:
– Рин, ты, конечно, извини, но ты бы уже признала, что ли, все же я твоя подруга! Давно по Алексу сохнешь?
Пока Анна расплачивалась за книгу, я пыталась вспомнить, кто такой Алекс. Постепенно до меня дошло, кого она имела в виду: белобрысого амбала из параллельной группы. Я с трудом понимала, как Алекс доучился до третьего курса, ибо человека, более далекого от физики, еще надо поискать. Но он каким-то образом до сих пор не вылетел, что могло означать только одно. Нет… не то, что вы подумали, точно не знания, просто его родители проплатились, видимо.
– Анна, только не вздумай в группе ничего об этом говорить, мне плевать на него, – попросила я.
Подруга пихнула мне в руки купленную книгу и чек и лукаво ухмыльнулась. Только этого мне и не хватало, теперь весь поток будет разводить сплетни. Ладно, справлюсь как-нибудь, а вечером дома в спокойной обстановке изучу эту странную книгу, не могу же я быть на всю голову нездоровой, может, там изображение голографическое, под разными углами разное. Я же будущий физик, а мысли о голограмме меня посетили только сейчас. Наверное, я потеряна для науки.
– О боже, физика!!! – я, пихнув книгу в рюкзак, глянула на часы. – Анна, уже 14:00! Мы опоздаем!
Мы пулей вылетели из лавки и припустили по улице. Сильный ветер и дождь, надо признать, не помогали нам выложиться по полной, и в универ мы влетели уже после звонка. Скинув плащи и лихорадочно пихнув их в гардероб, понеслись по коридору к аудитории. Я бежала впереди: все же Анькины туфли на шпильке явно уступали моим ботинкам. Однако затормозить я не успела, поскользнувшись на луже с моих же ботинок, и, открыв дверь лбом, я в прямом смысле слова ввалилась в аудиторию без стука. Пытаясь поймать баланс, я схватилась, как я думала, за угол кафедры, а как впоследствии выяснилось – за коленку Усатыча (так мы ласково, правда за глаза, называли мистера Макалистера – нашего преподавателя физики). К сожалению, осознав, что край кафедры слишком теплый и мягкий, я отдернула руку, но тут сзади в меня врезалась Анна, видимо, поскользнувшись на той же лужице, и через минуту я уже стояла на карачках перед преподавателем, уткнувшись носом в его коленки.
Надо признаться, что до этого момента самой позорной ситуацией в своей жизни я считала ту, когда, потянувшись за банкой с вареньем в пять лет, я ненароком вылила содержимое на себя. Но это было до. Я представила, как это все сейчас выглядит со стороны, и даже моя хваленая невозмутимость дала сбой, я отчаянно краснела.
Мистер Макалистер протянул руки, помогая мне подняться, и я в знак благодарности торжественно поклялась себе никогда более не обзывать его Усатычем.
