В этот раз не Федька ехал с базара на велике, а велик ехал на Федьке. Точнее, то, что от него осталось, руль да рама с педалями. Колёс не было. Мать просто дар речи потеряла, когда, открыв дверь, увидела картину: стоит перед ней сын, велик на плече левой рукой поддерживает, а правой огромного гуся к груди прижимает.
– Что случилось? – спросил дед, выглянув из ванной, где мыл перед обедом руки.
– Ничего, – ответил Федька, ставя на пол гуся и снимая с плеча остатки велика. – Гуся, вот, купил.
– Я тебя про велосипед спрашиваю, – нахмурился дед.
– А я и отвечаю: гуся купил. Колёса продал, гуся купил.
– Тебя же за зеленью послали, – прорезался, наконец, голос и у матери. – С чего это тебе гусь вдруг понадобился? У меня мясо есть и рыбы полный морозильник.
– Я его не для еды купил, – сухо ответил Федька, стаскивая куртку.
– А для чего же тогда? – опешила мать.
– Я его спас.
– От чего? – не понял дед.
Оказалось, когда Федька шёл по базару, к нему вдруг, распластав крылья, с криком бросился гусь. Как будто помощи просил. «Ох, и надоел же он мне! – рассерженно произнесла продававшая его тётка. – Третий раз на рынок выношу, никто не берёт; не продам сегодня, приду и зарежу!» А гусь в ответ снова закричал и, подняв голову, жалобно так на Федьку уставился – спаси, мол…
– Хватит сочинять, – оборвал Федьку дед. – Помидоры, укроп, петрушку принёс?
– Ничего я не сочиняю, – рассердился Федька и снял с руля пакет с овощами.
Мать, тем временем, оценивающе оглядела гуся, который теперь стоял позади Федьки и как будто прислушивался к разговору.
– А он ничего, упитанный.
– И не мечтай, – ещё больше рассердился Федька, подхватывая гуся. – На балконе будет жить.
– Гусь на балконе? – не поняла мать, идя следом за сыном.
– Держат же в доме птиц, попугаев, щеглов разных.
– Но это же не попугай! Гусь – это… – она запнулась, подыскивая подходящее слово, – это… гусь!
– Гусь тоже птица, – сказал Федька.
– Ну да, и ест как канарейка! – возмутилась мать. – Знаешь, какие они прожорливые!
– Я сам его кормить буду. Буду ему рыбку ловить и скармливать.
– А какашки кто убирать после него будет?
– Мам, – обернувшись, с упрёком произнёс Федька, – когда у нас хомяки жили, кто за ними ухаживал? Кто-нибудь, кроме меня, хоть раз клетку чистил? И за гусем буду следить, не волнуйся.
– Ему гулять нужно, – всё не соглашалась мать с перспективой держать на балконе гуся, – а на нашем балконе для прогулок места нет.
– Я с ним в парке буду гулять, – подумав, сказал Фёдор. – Там и пруд есть.
Мать покачала головой.
– Убежит.
– А я поводок сделаю, длинный.
– Засмеют же, – вздохнула мать, понимая уже, что Федьку ей не переубедить. Упрямый очень.
– Они и так надо мной смеются, – угрюмо ответил Федька. – А гуся не отдам. Он мой.
– И как же ты теперь без велосипеда? – сделала мать заход с другого боку. – Тоже ведь твой друг был, хоть и железный.
– Колёса я куплю. Схожу несколько раз с дедом на рыбалку, рыбу продам и куплю.
В самом деле, велик подождёт. А гусь ждать не мог. Если бы он его не купил, съели бы уже гуся этого.
Скоро о Федькином питомце прознал весь двор, но мать зря беспокоилась, никто на этот факт особого внимания не обратил. Одни собак держат, другие котов. Ну, а у Федьки – гусь. Ещё неизвестно, что хуже – тихий гусь или оставленная в квартире на целый день одна, воющая собака. Лишь однажды Федька, убирая балкон, услышал как говорят о нём и о его гусе. Мишка-толстяк из параллельного класса разговаривал с девятиклассником Толиком. Они стояли прямо под балконом. Федька их видел, а они его нет.
– Представляешь, колёса от велика на гуся поменял! Зачем ему гусь? Птицевод! – Мишка покрутил пальцем у виска.
– А чего особенного? – пожал плечами Толик. – Мой отец недавно утку купил. Себе на день рождения. Бабушка её яблоками начинила и в духовку! Вкусно было.
– Он своего гуся не на день рождения купил, не для того, чтобы съесть. Он его, видите ли, спасал! Нормально, а? Видел бы ты, как он с этим гусем домой шёл! Гусь под мышкой, а на плече велик без колёс!
– А ты сам-то это видел? – поинтересовался Толик.
– Нет…соседка рассказывала, – сбавил обороты Мишка.
– Больше бабьи сплетни собирай, – Толик поднял камешек и, прицелившись, швырнул в стайку воробьев. – Жара сегодня. Пошли на речку?
И в самом деле, жарко, и Серому, наверное, плохо без воды. Ему бы поплавать сейчас, он птица водоплавающая.
Федька сделал длинный поводок и ближе к вечеру, когда по его расчётам, вероятность встретить знакомых мальчишек у речки была мала, пошёл с гусем на берег. Но гусь плавать не захотел, переваливаясь с боку на бок, ходил около воды, щипал траву. Витамины ему нужны, понял Федька и стал выгуливать Серого регулярно. Сначала у речки по вечерам, но туда ходить было далековато. Поближе место укромное нашёл, за сараями. Туда никто не заглядывал. Но и трава там была высокая, полузасохшая. Самая зелёная росла в городском парке, там её иногда поливали. И стригли. В парке самая сочная была. Подумал Федька, подумал, да и решился, как-то с утра пораньше проснулся и понёс гуся в парк. Сел на скамейку, поводок к стволу берёзы привязал. Люди спешили на работу, мамы вели детей в детский сад, парочка бегунов ритмично двигала ногами и громко дышала, сосредоточенно глядя перед собой… Все были заняты, и никому не было дела до коротко стриженного мальчишки в старой джинсовой курточке, сидящего на скамейке, и уж тем более, никому никакого дела не было до гуляющего между деревьями гуся.
Август, тем временем, подходил к концу, впереди маячила школа, и это тревожило Федьку. Шестой класс, как-никак, теперь, наверное, каждый день будет по шесть уроков, как Серый будет дома один, без него?
