Если бы Олега Павлова спросили, что его больше всего бесит в работе, он ответил бы не задумываясь: толпа любопытных зевак, которая всегда собирается вокруг найденного трупа вне зависимости от времени суток. Вот и сейчас часы показывали начало первого ночи, а чуть в стороне, на дорожке парка, стояли по меньшей мере десять человек, бросали в сторону полицейских жадные взгляды, негромко делились друг с другом раздобытой информацией, перемежающейся с выдумкой. Каждый из зевак держал на поводке псин разных размеров и степени горластости. Некоторые, самые крупные экземпляры, терпеливо сидели на асфальте у ног хозяина и молчали, другие же, больше напоминающие крыс-переростков, заливались лаем каждый раз, как кто-то из полицейских переходил с места на место. Собак Олег не любил едва ли не больше, чем зевак, поэтому с трудом сдерживал раздражение.
– Слушай, Дерибайло, а нельзя этих, – Олег кивнул в сторону толпы, даже не глядя на нее, – по домам отправить?
Молоденький коллега со странной фамилией виновато пожал плечами.
– И так отогнали на максимальное расстояние, Олег Дмитриевич. Как же их по домам отправить, общественное же место? Да и не опросили мы еще их.
Толпу зевак действительно согнать с места было сложно, Олег это прекрасно знал. Просто накануне он здорово перебрал, а потому сейчас чувствовал себя не лучшим образом. Оставалось надеяться, что в качестве судмедэксперта сегодня дежурит Степа Морозов, с которым Олег приятельствовал уже много лет. После того, как закончат с трупом, у Степы можно будет выпросить стопку на опохмел, он никогда не отказывает, а порой даже составляет компанию. Главное, чтобы начальство не прознало, но в этом у двух приятелей имелся кое-какой опыт.
– Еще и вонища эта! – раздраженно бросил Олег, прикрывая лицо рукавом куртки.
– Это да, – не мог не согласиться Дерибайло, морщась.
В начале ноября в парке сложно было ожидать каких-то особенных ароматов, но могло бы пахнуть хотя бы гниющими листьями, а не тухлыми яйцами. Очистные далеко, но ветер все равно умудрялся доносить оттуда отвратительные запахи, от которых мутило похлеще, чем от похмелья.
Олегу не повезло. Когда на дорожке, предназначенной для пеших прогулок и катания на роликах и велосипедах, показался черный автомобиль, на котором обычно приезжали эксперты, он воспрянул было духом, но машина остановилась, и вместо Степы Морозова из нее вышла незнакомая девица. Должно быть, та самая новенькая, о которой Олегу доводилось слышать. Приехала откуда-то с юга, но вроде зарекомендовала себя неплохо. Девице на вид было под тридцатку, фигуру, на вкус Олега, она имела чересчур худосочную, угловатую, лицо тоже красотой не блистало: глаза круглые, губы тонкие. Волосы завязаны в тугой хвост, но даже из него умудрялись торчать в разные стороны. В общем, понятно, почему работает хорошо: Боженька обычно награждает девиц либо красотой, либо умом. Этой первого явно не досталось.
Следом за девицей из машины показался и криминалист Антон Боровой, и Олег совсем сник. Все, на хорошее окончание дежурства можно не надеяться.
Боровой и девица, каждый со своим чемоданчиком в руках, пробились сквозь толпу и спустились вниз, к полицейским.
– Здорово служивым! – как обычно поздоровался Боровой и тут же полез в карман за сигаретами. Курил он много, двадцати минут не мог прожить без сигареты, а в машине, очевидно, постеснялся дымить при новой коллеге.
– И тебе не хворать, – вышел из кустов еще один полицейский, Максим Светлов. Увидев девицу из судебки, тут же пригладил волосы, донжуан хренов, и расплылся в улыбке, протягивая ей руку: – Вы, значит, тот самый новый эксперт, о котором я так много слышал? Позвольте представиться, Максим Александрович Светлов, для вас просто Макс.
Девица в лице не поменялась, руку пожала вежливо, но на улыбку Светлова не ответила, чем заработала в глазах Олега один балл.
– Валерия Горяева, – представилась она.
– Майор Павлов, Олег Дмитрич, – буркнул Олег, когда очередь знакомства дошла до него. Сам не знал, зачем произнес так официально. Но пока не приехал следователь, он считал себя главным уже как минимум из-за возраста и звания. А главным не полагается улыбаться.
От Олега не укрылось, как фыркнул при этом Светлов, но девица – Валерия, как выяснилось, – снова повела себя невозмутимо. Рукопожатие у нее было крепким, уверенным, но по-женски мягким. Несмотря ни на имя, ни на профессию, ни даже на скупую внешность, девица оставалась девицей.
– Ну, показывайте, что тут у вас, – первым попросил Боровой, зябко ежась и посматривая на темное небо, затянутое низкими тучами. – Надо бы закончить до дождя.
Светлов тут же предложил девице локоть, чтобы проводить к трупу, но она то ли не заметила в полутьме, то ли намеренно проигнорировала такое пошлое ухаживание, и Олег снова приписал ей балл.
Труп лежал в кустах. Не так близко к дорожке, чтобы его было видно сразу, но и не так далеко, чтобы пролежать там несколько месяцев. В этой части парка по утрам и вечерам тусовались в основном собачники, один из них и нашел тело. С ним Олег побеседовал сразу после приезда. Парнишка был молодой, высокий и худой как швабра, зато псина у него была из бойцовых, скалилась и роняла слюну на землю, будто чувствовала, что Олегу это противно.
– Джека с поводка спустил, – рассказывал, заикаясь, парнишка. – Чтоб побегал немного. Убедился, конечно, что рядом никого нет. Джек у меня спокойный, дрессированный, но, если другие на него бросаются, за себя постоит. А шавок этих мелких одним щелчком пополам перекусить может, поэтому я всегда проверяю.
– Ближе к делу, – поморщился Олег.
Парнишка покраснел, стал заикаться еще сильнее, но больше не отвлекался. Рассказал, что Джек сначала рядом бегал, с палкой играл, а потом вдруг остановился, зарычал и бросился в кусты. Парнишка подумал, что там белка или заяц, побежал за собакой, а обнаружил тело. И к этому телу сейчас полицейские провожали Борового и девицу.
Валерия, надо отдать ей должное, даже не поморщилась, когда увидела труп. Остальные полицейские, когда приехали, вели себя не так достойно, молодой Дерибайло, взглянув один раз, больше в ту сторону вообще старался не ходить. Олег его за это не винил. Дерибайло всего полгода в полиции, опыта у него еще немного, лет через двадцать пять, когда поработает столько, сколько Олег, бутерброды жрать будет рядом с такими трупами.
Тело не было расчленено, пожухлая трава вокруг не была забрызгана кровью и ошметками мозгов, все было тихо и даже по-своему прилично. И тем не менее смотреть оказалось неприятно. А все потому, что старуха – а это определенно была старуха – выглядела чересчур высохшей, сморщенной, как забытое на земле яблоко по весне. При этом Олегу доводилось выезжать на мумии. Порой одиноких людей не искали так долго, что они успевали мумифицироваться прежде, чем их находили. Чаще всего соседи начинали бить тревогу уже через несколько дней, когда специфический сладковатый запах разносился по всей парадной, но порой случалось так, что тело мумифицировалось, а не разлагалось. Тогда запах никого не тревожил. И тем не менее старуха в кустах не была мумифицирована. Высохшая – да, но не мумифицированная. Просто, очевидно, настолько худая и старая по жизни.
