Сборник поэзии: «Философское время нуара – после смыслового обещания – жить»
Пролог:
«За твоей тональной пробой лиц – стиль дозорной тишины ложится в небо. На котором ты – лишь оглянувшись – всё лежишь, смотришь на безоблачное тело иносфер»..
Герой заплатанного перстня формы дней – стремится появлением проникнуть от ума, в ту дверь и в бытие исчезнуть как расчёт акмеологии на смыслах подле славы. Твоим всё говорит обратный правый, культуры многочисленный конец, избытка диалекта, что венец проходит за пропавшей нормой права. Для частного исхода о любовь и пропозиции под тенью личной жизни, учесть в ней позы многочисленных частей, что отражают воздух сопровождения лишь численным от яви. Желания понять свой фатум и конец, прослыть отныне – бытием и просьбой слушать честь героев, за званием и областью превознесения умов, что чтут параграф воли постоянства слова – здесь. Благого иносферы в космологии устоев, пропущенного бытностью и счастьем от восторга – дождавшегося быта у обычной сферы лиц, за смертью чёрной пустоты и сласти упоения изгоев. Ты выжил как герой и утолением понятной скорби – воюешь над развитием изображения любви, своей манеры ставить оппозиции как часть устоев скорби, под тенью благородной красоты. Раз воле ты воспрял и историческое темя службы – помнит, твои закономерные восторга чести лиц – условия произойти и метафизикой оформить – круговорот иносказания, как мифологии вокруг зарниц. За атональной пробой приключений, центральной маски ускорителя любви в искусственном раю и бытности апологета – жить на боли, чтобы боязнь забыть ту власть слагала данный диалог внутри. Моей истории у расточительного эго, автократической иллюзии пожить и благом закрывая окна за собой – собрать те аллегории покоя возле скорби, что понимают дух культуры в противоречии от исключительного гения судьбы. Там иносферы помнят строгий возглас, к чему тебе всё историческое зло за облаками мести привело – сюда, и пожелав всю грань маразма вычесть от обычного – слагало новый приговор и расточительное темя суеты небесного покрова расплаты воли под вопрос. К чему сама та жизнь от смыслового рода действий – так тянет быстро за нуар с протянутой рукой и философской ролью без обличия – причислит, свой похотливый взор и ясность породить дозор родной. За идеалом мании величия и спеси сильноруких тленных берегов, туда те грани облаков вбирают сущность эманации восторга памяти и остаются за границами причисленного дней, о смыслах иносферы разума величия. Большого возраста Вселенной в заплатанном раю – тебе не много бед осталось пережить и слово исторического времени – дрожит и тлеет весь набор косноязычия вокруг, о жизненные перемычки возраста противоречия, как счастье забывания любви от вечного. Граница жизни может не достать до смысла утоления дозорной тени вероятности идей, там в иносферах ритма поколения блуждают мысли об ином и поклонении велеречивой песне возраста, пока что польза обратила взгляд на путь величины прозрений – тебе о философском комплексе идей постыдно думать, не на ней, желать не комплекса созвездий в фортунах мыслимого жажды бытия. За власть героя проходя всё время интеллектуальных дней – в царице часа – вотум ждёт свой сон и порождения благого в унисон – несут потворство проявления, куда – то вдаль лихих и необузданных миров за гранью привилегии создания сказать, что мифом героизма сыт твой холст и Землю обещания, что породили жизни – ты отдаёшь на власть успокоения ролей моральной пустоты нуара где – то. Космологично в пробах обязательства ползёт, к тебе твоя – история по участи происхождения родов, внутри которых совладанием ума, твой путь и дух развития расположил моральный свет обычного апологета разума, за свой конец быть образованным на смыслах бытия утопии и жизни подлинного заголовка данной роли. Как человеческой венец утопии формальностью рассмотрен наконец, в свой дальний ход на световом лице, по райской куще привилегии на дне – зарисовать скульптуры иносфер и поколений человеческих сердец, когда – то живших до утопии формальной области картины мира долгих снов и привилегии лежать в заоблачном краю вопроса лилий об ином, не высмеянном слове бытия к своим рассказам чести проявления любви.
****
– Модным отголоском мира – призвано,
– В пеплах осязаемого голода – понять —
– Вид потусторонней мимики личного,
– Взяв с собой изверженный мотив —
– Как аутентичный лирик, будто ты —
– Волю проглотил – нарочно сам,
– Будущее возвратив о свой исходный —
– Памятник природы артефакта для
– Вечного томления по просьбе —
– Моды идентичности – сходить,
– К личной конъектуре равного,
– После слова означения внутри —
– Ты один и мечешься в единстве —
– Рек идеологии по внутренней игре,
– Поле оставляешь как свободы разума,
– Зная артефакта глубину – сказано,
– В мире подлинных умений – быть —
– Заголовком мифа о свободы,
– Всё своё умение страшить —
– Ты предвзято облачаешь в робы,
– Мило за начальной пустотой —
– Век раба, не проходил безмерно,
– Может видел он, когда
– Ты подходишь к часу – современно,
– Разрывая пыль, беспробудной тени,
– Были в пеплах – не стареют – теми,
– Кто однажды совершает шаг – в ад,
– Будущего мира исчисления,
– Видимого призрака от голода,
– Осязая веки – происходит время,
– Словно истязая мук пороги —
– Ходит всё беспечно – отворяя день,
– Артефактом смыслового ада —
– Не по заголовку – слышит взглядом —
– Бремя одноликой темноты вокруг,
– Дома историчности, по прошлому,
– Двигая – искомый от обличья – круг.
****
– Память не модой украшена – замертво,
– Близко старец подходит к —
– Личности времени Солнца – правила,
– Ходом отмеренной воли упадка,
– Вечером воздух разбудят ли —
– Памятью ветра – чернила страха,
– Старому – лет от поверья шли —
– Созданный именем верности для —
– Личной заботы о власти степенной,
– В старцах – забудем просторы мы,
– Но никогда от неба – источник,
– Не заберёт исключения, в точности,
– Где образуют не модой – течения —
– Нового времени – чести огни,
– Их позовут, для удачи обратно —
– Мнимые козни психических ран,
– Бытностью замертво – снова устали,
– Вставшие поздно за ночью – огни,
– Их и не видно и нечего даже —
– Слов иллюзорно – дополнить в одних —
– Скобках характера старой управы,
– Мира единожды – близкого праву —
– Век символизма спокойствия там,
– Где отличает по возрасту мира —
– Старец – свои обречённые дни,
– Ходит наречием мимо дубравы —
– Слова, за ним – исчезают пути,
– Мило и в такт посвящения —
– Вечности снежно стоят,
– Где обретает забвение – слово —
– Свой вдалеке о художество – лад,
