На окраине города, в каменном сером доме на девятом этаже жила семья: бабушка, мама, папа и две дочки. Старшую звали Диана. Она училась в выпускном классе и, как взрослая, появлялась дома поздно вечером. А младшую назвали Ларисой, но звали так редко, только когда собирались выдрать ремнём или поставить в угол. Поэтому она терпеть не могла своё имя, уж лучше Лара или Ляля. Только не Ларочка или Лялечка – так кукол называют, а вот «Лялька» подходит для главаря банды! Хотя, как раз банды у Ляли не было. Семья недавно переехала из посёлка в город. Родители Ляли и Дианы получили новую работу и теперь сидели там день и ночь, чтобы стать начальниками. Ляля скучала по друзьям, по маленькому заросшему саду и по соседским садам (яблони и сливы везде одинаковые, но собирать их за чужим забором гораздо интересней).
В посёлке Ляле стоило открыть входную дверь, проскакать три ступеньки – и гуляй сколько влезет! А в новом сером доме, чтобы попасть во двор, нужно пройти четыре двери: мягкую внутреннюю-квартирную дверь, металлическую наружную, лифт (а это даже и не дверь, а страшные хваталки-зажималки) и, наконец, дверь подъезда. Родители повесили Ляле на шею мобильный телефон, ключ на шнурке и строго запретили далеко уходить от дома.
Но Ляля не унывала. Она бегала с ручейками, болтала с птицами и гусеницами, обнималась с деревьями и ловила дворовых котов. А иногда соседка тётя Маша разрешала Ляле погулять со своей кошкой Маркизой. Не дальше песочницы и со специальным кошачьим поводком – шлейкой. К одному концу шлейки хозяйка пристёгивала кошку, другой три раза обматывала вокруг Лялиного запястья. Поэтому Маркиза воображала, что это она выгуливает девочку. И Ляле приходилось тянуть изо всех сил, чтобы сдвинуть с места упитанную лоснящуюся чёрную тушку. Она бы ни за что не справилась, не будь у Маркизы слабого места – пятнышка на груди, похожего на ворот белой рубахи. Тётя Маша называла его «манишка». Стоило почесать манишку, как Маркиза добрела и послушно семенила за Лялей во двор. Там они играли или вместе мух ловили. У Маркизы лучше получалось, но оно и понятно, Ляля-то мух не ела, ей и не надо.
А когда соседка уходила по делам, Маркиза не могла к Ляле выйти – дверь открывать не умела. Так они и расходились: Ляля гулять, а кошка высматривать хозяйку с подоконника.
Мама и папа подумывали записать Лялю в детский сад, или научить играть на рояле или хотя бы чистить зубы, но у них всегда находились дела важнее. Один раз, правда, Лялю в балетную школу отдали и возили туда по вечерам два раза в неделю. А через месяц разругались, кому в какой день возить. Так учёба кончилась, и Ляле стало нечего делать вечерами, когда гулять уже поздно, а дома кроме бабушки никого.
Очень-очень редко, когда Диана приходила рано и у неё не было других дел, она Ляле мультики включала или читала книжки вслух. Ляля и сама умела читать, но медленно и то, что крупными буквами написано, поэтому она больше любила слушать Дианку. Обычно ей бабушка читала, но это не то! Бабушка путалась и начинала не с того места. И не дурачилась. И мультики бабушка могла только с телевизора показывать, потому что Диана на своём ноутбуке пароль меняла каждый вечер. Ляля любила всю свою семью, а Диану вообще обожала. Не потому, что Диана красивая и умная и всё-всё знала. Не потому, что умела выдумывать сказки. И не потому, что если они вместе озорничали, то попадало Диане, даже если Ляля её подначила. Старшую сестру Ляля обожала просто так. Всегда, а теперь, когда других друзей у неё не осталось, ещё сильней.
Однажды Диана обещала прийти пораньше и новый мультик про заколдованную принцессу показать. Ляля села её ждать у окна, чтобы заранее увидеть. Прошли три девушки в зелёных куртках, как у Дианы, и четыре со светлыми кучеряшками, как у Дианы, и ещё одна – вот почти совсем как Диана издали, но всё равно не она. Небо из блёкло-серого стало тёмно-серым, а потом чёрным и фонари зажглись. А Диана всё не шла и не шла. Ляля думала: «Вот если бы она пришла сразу, мы бы уже мультик посмотрели и второй начали!» А потом времени прошло как на три мультика, и как на четыре, и как на пять.
И тут бабушка подкралась: «Ты чего в темноте сидишь?» – и свет на кухне включила, яркий-противный. Ляля не стала ей объяснять, что с кухни дорогу, по которой Диана пойдёт, лучше видно, а в темноте не заметно, что кто-то у окна сидит и ждёт. Стыдно ждать кого-то, кому на тебя наплевать, если ты не кошка.
Бабушка телевизор включила и чайник поставила. А Ляля с кухни ушла, она боялась, что бабушка заметит, как ей обидно и стыдно, а тогда будет ещё стыдней и обидней. А так можно сделать вид, что тоже забыла про Дианино обещание, и…
Вдруг через приоткрытую дверь родительской спальни на кровати блеснуло что-то непонятное: тёмное и переливающееся лиловым в полоске света из прихожей. Ляля вошла в комнату и осторожно погладила это – на ощупь скользкое и холодное. Включив торшер, Ляля разглядела красивое фиолетовое платье: на тонких лямочках, с воздушными кружевами сверху и серебряной вышивкой по низу. Ляле платье широковато немного было, но она затянула на талии чулок и осталась довольна. А если покружиться, то платье в воздух поднимается и по ногам шлёпает и по… к-х-рррр. Ляля обернулась на звук и обомлела: подол платья зацепился за стул и посреди ровной гладкой ткани торчал гвоздь. Ничего, подумала Ляля, этот гвоздь совсем маленький, даже гвоздик, а не гвоздь. От него останется маленькая-маленькая дырочка, а тут много всяких кружавчиков, мама и не заметит.
В дверях щёлкнул ключ. Ляля дёрнулась, и гвоздь распорол платье до самого низа. Со всех ног Ляля понеслась в их с сестрой комнату и стянула платье. Нужно его спрятать… нужно… куда? Куда? Куда? На раскладном кресле Дианы валялась куча одежды – и Ляля засунула платье между футболками.
Как раз вовремя. Мама вошла в комнату через секунду и с порога давай отчитывать Лялю за неприбранные игрушки. Ляля сидела тихонечко и думала: только бы платье не нашла, только бы не нашла… а что если краешек торчать остался? Нет, платье не торчало, но испуганный взгляд Ляли привлёк мамино внимание.
– Я вырастила двух свиней! – заявила мама, подхватывая ворох одежды. – Так, это в стирку, это в стирку… это… это… это же моя…
Мама открывала и закрывала рот как рыба, не находя слов от возмущения. И тут из коридора послышался голос Дианы.
– Смо-о-к он зе вотер… – напевала она, заходя в комнату. – … фа-а-а-йр ин зе скай…
Шмяк! Мама наотмашь ударила Диану платьем по лицу.
– Ты с кем шлялась?
– Чего? … ни с кем я не шлялась, – оторопела Диана.
– А кто на тебе одежду в подворотнях рвёт!
