Под землей шевелятся черви.
Над землей произростают цветы.
И я тебя спрашиваю:
– А, где ты?
Посвящается Максиму Соколову.
Д.Савицкий.
Мой друг Митинька (далее, иногда, Дима-моряк) имел привычку после уроков в школе и до прихода домой покупать на остановке троллейбуса пр. Героев-Североморцев две-три свежих газеты в киоске «Союзпечать». И если я вместе с ним заходил к нему домой, то он просил его извинить, а сам не снимая ботинок, ложился на диван, и 3-4 минуты посвящал изучению газетных передовиц.
Вы помните или хотя бы представляете себе содержание статей на первой полосе основных советских газет типа «Правда» или «Известия», нет?! Ну, не скажу, что мне жаль, что вы не сохраняете в уме или в сердце тезисы какого-нибудь очередного пленума ЦК КПСС, которые с 100% гарантией радовали читателя уже достигнутыми или будущими еще более громкими победами в деле дальнейшего строительства развитого социализма.
Но Митя неуклонно, из года в год (а я был и его соседом и его одноклассником и помню это и в 5 и в 7 и в 9 классе) читал после школы не последние страницы газет, где можно было хоть что-то найти интересное для среднестатистического «пацана», а первые.
И я до сих пор не знаю, что это было: понты на публике, пионерский психоз или информационная заинтересованность передового советского мальчика.
И в тот обычный, заурядный, один из тысяч день, о котором я хочу рассказать, Митинька, по приходу домой, очень деликатно, как обычно, извинился передо мной за свою невежливость, бросился на диван и начал деловито и внимательно разбирать свою прессу.
И здесь, я рекомендую, представить себе мальчика с круглым животиком, пухлыми щечками и красными губками, светлыми глазками и светло-русыми курчавыми волосиками на голове.
Так выглядел Митинька.
Но более предприимчивого, наглого, трусливого, храброго, циничного, сердечного, хитрого и бесхитросного в одно и то же время человека, я никогда больше не встречал на пути моей не скудной на разных людей жизни.
С него можно было писать портрет мальчиша-плохиша, но только в соединении с мальчишом-кибальчишом!
Я сел на стул напротив и задумался.
Конечно, сегодня Митя где-то прав. Нужно было взять паузу, тайм аут – как принято говорить в спорте, и немного передохнуть, ибо не прошло еще и часа, как мы бежали по крыше родной школы, спасаясь от преследования.
А дело было так:
Я, Максим Соколов (далее, почти всегда, Макс) и Митинька, посчитали личным оскорблением видвинутые местным ГОРОНО требования по проведению в нашей школе годовой контрольной по физике.
Дима-моряк предложил скрыться от возможного детского насилия.
У меня всегда с собой была большая связка разных ключей, которой я отмыкал все и везде. У Макса – маленький ломик, типа «фомки», который он тоже всегда имел при себе, а Митинька был богат своим воображением и именно он предложил нам переждать эти 45 минут на чердаке школы, где нам никто бы не помешал.
Я своими ключами открыл висячий замок, а Макс своим ломиком помог вскрыть люк, на котором он висел, и мы, таким образом, по железной лестнице проникли на чердак.
Первоначальный план тихой «отсидки» на время контрольной был бы, скорее всего, завершен с блестящими результатами, если б Митиньке не пришло в голову вытащить на саму крышу, найденые на чердаке, старые железные койки и погреться на уже теплом весеннем солнышке.
Стоял май, солнце припекало не на шутку и мы, раздевшись, шикарно развалились на этих койках.
Крыша средней общеобразовательной школы №3 – с небольшим уклоном, и нам было очень удобно, лежа, наблюдать за интенсивным автомобильным движением по близлежащему и единственному в том месте проспекту, который был, как на ладони.
Но и мы, как выяснилось позже, тоже были прекрасно различимы с дороги.
И пока, мы, в полудреме, рассуждали на извечную тему мальчишек тех лет, что лучше: автомобили «Москвич» или «Жигули», которые проносились перед нами в разных направлениях. Кто-то (личность не была установленна), проезжая на одном из этих автомобилей, а может и на автобусе или троллейбусе, поспешил позвонить в городской отдел народного образования. Те – нашему директору и сообщить о трех его учениках, которые хоть и находятся в расположении школы во время учебного процесса, но присутствуют в ней не на уроке, а лежа в кроватках на крыше, голыми, с сигаретами в зубах.
Был послан отряд учителей нас «обезвредить».
Митинька первый услышал его приближение, так как чердак был завален всякой «дребеденью» и наши враги в темноте стали на нее натыкаться. Мы успели даже одеться и спуститься с крыши на чердак, надеясь там затаиться, но были сразу же обнаружены.
Мы, все трое, рассыпались в полумраке, ища путь к спасению, но его нашел только Митинька.
– Уходим по крышам, – диким голосом прокричал он в гулкой чердачной акустике, не уступающей лучшим театрам мира и, выскочив, действительно, на крышу, метнулся к наружной пожарной лестнице.
Мы с Максом были схвачены преследователями и изобличены.
Далее, вместе с ними мы вылезли на крышу, понимая, что Митиньке деваться некуда, так как школьная пожарная лестница, как, почему-то, и большинство других пожарных лестниц, кончалась на огромном расстоянии от земли, и спрыгнуть с нее обычному человеку, если он не служил в ВДВ, не представлялось возможным.
И что же?!
Мы все подошли к краю крыши и посмотрели вниз.
На лестнице никого не было.
И лишь вдали между домами мелькнул и исчез знакомый нам с Максом кудрявый силуэт.
– Ушел, – голосом полицейского жандарма из царской «охранки» констатировал учитель НВП, а в прошлом – прапорщик Советской Армии Ципко.
Нас с Максом спустили вниз и пригласили зайти к завучу, где нам, конечно, досталось, особенно Максу, та как завуч была его мамой, но кто был третий нарушитель учебного процесса – нас даже не спросили.
Знали – не выдадим.
Просмотрев, как обычно он это делал, свои газетные передовицы, Митинька напоил меня чаем, переоделся и мы вышли вон из его дома, спеша на соединение с нашими друзьями в условленном месте.
У ресторана «Панорама» нас с Митинькой ждал Макс.
Но несколько слов о Максиме Соколове:
Его любила вся школа и вся улица, и весь Мурманск, кто его знал.
И не за «что-то там», а за то, что он есть!
На него просто смотреть и то было приятно: высокий брюнет, немного не складный, но почему-то невероятно эстетичный во всех своих движениях. Чистое, открытое и красивое лицо. Очень образован, начитан, круглый отличник из интеллигентнейшей семьи, но пропл…нь и выпл…нь такой, что и найти-то трудно и с кем-либо сравнить, даже если подробнейшим образом изучить всемирную историю и литературу.
