Сергей Качуренко - Флигель №10-бис

Резвый мотивчик телефонного будильника напомнил визжание бормашины дантиста. Юрко спросонья поморщился и натянул на голову одеяло. Нащупал ерзавший по тумбе смартфон, отключил звук и сунул под подушку. Затаив дыхание, стал прислушиваться.

В доме господствовала тишина, отчего дождевая капель за окном казалась барабанной дробью в преддверии опасного циркового номера. Настроение без того на нуле. Радостный трепет, накануне долгожданной встречи с любимой девушкой, улетучился вечером. Беспокойный сон поглотил остатки оптимизма, а наутро пробудилась меланхолия с нотками недовольства и тоски.

Мысли, с которыми засыпал, накатили с новой силой. Прежде всего, о войне, в реальность которой трудно поверить и о том, что отголоски этого сумасшествия все чаще докатываются до столицы.

«Стоп! Хандра атакует! ‒ отбросив одеяло, приподнялся и потряс головой. ‒ Не бывать этому! Пора бы на учебу настроиться. Выпускной курс все-таки. Быстренько встал и взбодрился!».

Собрав всю волю в кулак, он соскочил с кровати и босиком прошлепал к окну. Утопающие в зелени холмы древнего Зверинца напоминали ухоженную оранжерею с омытой листвой, но взгляд не радовали. Даже небесное светило, выглянувшее меж грозовых туч, не пробудило у Юрка оптимизма.

– Соберись же, наконец! – зло пробурчал, влепил себе подзатыльник и снова прислушался:

«Точно в доме ни души. Кого же доставать для поднятия тонуса? Дашка убежала на кафедру. Отец заранее предупредил, что рано уедет на работу, а мама вторые сутки домой не приходит. Госпиталь переполнен ранеными с фронта. Посему, печальный клоун, разбирайся сам со своей хандрой. Заодно определись, откуда веет дурным предчувствием. Может, не выспался? Но раздупляться все же придется».

Поразмыслив, сымитировал экспресс-гимнастику и пару минут постоял под холодным душем. Бестолку! Не подсобила и убойная доза свежезаваренного кофе с увесистым бутербродом в придачу.

Заперев входную дверь и отметив, что дождь закончился, Юрий Богданович Скорик отрешенно продефилировал до калитки. Где и лопнуло терпение:

«Сколько можно ныть?! Слизняк, амеба бесхребетная! Тоже мне – без пяти минут юрист и будущий сыщик. Как с такой миной показываться Тане на глаза? Посмеется и скажет, что Скорик лето красное зря пропел. А вот и не зря!».

После накачки заторможенность отступила. В памяти промелькнули эпизоды минувшего лета: практика в адвокатской конторе отца, марш-броски и тренировки на выживание в военно-спортивном лагере под Киевом, суточные дежурства в офисе волонтерского центра при военном госпитале.

Достаточно всего, чтобы похвалиться перед любимой девушкой Танюшей Громыко.

С первого дня их знакомства сердце Юрия Скорика забилось в неведомом ранее трепетном ритме. Случилось это три года назад на собрании первокурсников факультета правоведения Киево-Могилянской академии. Впервые увидев Таню, он ощутил себя покоренным и безоговорочно завоеванным. Оттого и не думал сопротивляться – сдался без боя.

Поначалу Юрко был сражен наповал неординарной внешностью миниатюрной улыбчивой девушки. Ее точеной фигурой, бездонными серо-голубыми глазами и огненно-рыжими локонами. Но позже оценил добродушный неунывающий нрав, искрометное чувство юмора и завидную сообразительность. На каком-то этапе стал опасаться: «Похоже, я растворяюсь в целостности Таниного характера. Не потерять бы собственную индивидуальность». Но к счастью Амика не относилась к числу избалованных и взбалмошных барышень. Тех, кто ради поднятия самооценки, окружает себя недалекими воздыхателями.

Свое необычное прозвище она получила в раннем детстве, когда училась выговаривать фамилию Громыко. Как не старалась, а выходило потешно – Амика. И только в школе Таня узнала значение этого слова. Оказалось, что «амика» переводится с итальянского языка как верная подружка. Поэтому и старалась быть таковой для сверстников.

Родители Тани – предприниматели среднего звена, с малолетства привили ей любовь к спорту. Еще в детском саду определили единственную дочь в секцию художественной гимнастики, хотя высоких спортивных титулов она не достигла. Якобы из-за того, что недоразвились бойцовские качества, обязывающие самоотверженно стремиться к победе. Такой вердикт вынес Амике тренер, а Юрко, когда узнал об этом – заочно посмеялся над новоявленным Макаренко:

‒ Тоже мне, олимпиец! Чего ж он сборную Украины не тренирует? У тебя, Танюша, волевых качеств – вагон и маленькая тележка. При желании любому нос утрешь.

И верная подружка утирала … в первую очередь самому Скорику. Бывали дни, когда он впадал в уныние, переживая из-за «хвостов» и неудов. Амика слету хватала ухажера за грудки и, заглядывая в глаза, выговаривала:

‒ Кончай киснуть, мужчина! Не то будем на пару учиться плавать. Я-то просто не умею, а ты воды боишься, как огня. И высоты тоже. Не поможет плавание, прыгнем с парашютами.

Таня без опасения бомбила самолюбие Юрка. Ему же оставалось хвататься за виртуальный шиворот и стараться вытащить себя из хандры.

Очередной надлом произошел на Майдане. Той самой ночью, когда беркутовцы разгромили студенческий лагерь под стелой Независимости. Им обоим здорово перепало. Добежав до Михайловского монастыря и оказавшись под опекой медиков, Скорик увидел огромный кровоподтек на плече Амики. Тут же позабыл о своем рассеченном затылке и в очередной раз пал духом. Позже и вовсе погряз в переживаниях и страхах, предполагая, что рано или поздно митингующих разгонят бронетехникой. К счастью Амика всегда была рядом, а Юрко, глядя на неунывающую и решительно настроенную подружку, старался бодриться и вскорости оклемался. Отбросив опасения, утвердился в победе. Старался быть более собранным и решительным.

Похожая незадача случилась и теперь – в первый день осени 2015-го года. Все лето он с нетерпением и трепетом ожидал встречи с Амикой. Отсчитывал дни и часы, а в результате диагностировал у себя полный расколбас и кромешный облом.

Они не виделись без малого два месяца. Поначалу Таня гостила у бабушки в Беларуси, а в конце июля укатила с родителями к морю. В Киев вернулась два дня назад и, созвонившись с Юрком, предложила для остроты ощущений помаяться еще немного…

Перед началом собрания факультета Скорик отметился у старосты группы и успел перездороваться с доброй половиной сокурсников. Только Тани нигде не было видно. Расположившись как всегда на галерке, он наблюдал за входом в аудиторию, стараясь не выказывать обеспокоенности. Наконец, появилась Амика в ослепительно белом платьице – умеренно коротком с открытыми плечами. Новый выходной наряд как нельзя лучше подчеркивал шоколадный загар и выгоревшие на солнце локоны, собранные по бокам в игривые хвостики.