Олег Пустовой - Флотские были. Сборник прозы

Повесть

Сюжеты, описанные в этом рассказе, довольно редкая тема для военно-морского флота вообще, а для военно-морского флота Советского Союза – тем более. Повседневная жизнь не предусматривала вольностей на кораблях. Там всё и за всех решалось прописными истинами, утверждёнными Корабельным уставом ВМФ и другими воинскими уставами. Однако благодаря некоторым неординарным личностям из числа командного состава, которые в силу своей благородности обладали добродушным характером и не были лишены чувства юмора, как и самой человечности в целом, описанные сюжеты встречались в единственных случаях, встречаются и будут встречаться всегда. История, предложенная читателю, произошла на большом десантном корабле «Иван Рогов» – головном корабле данного класса. Всё началось ещё задолго до выхода корабля в дальний поход, когда БДК стоял в плановом ремонте на одном из военно-морских заводов Калининграда, бывшего Восточно-Прусского городка Кенигсберга. Далеко от завода, ещё не дойдя до его проходных, возвышалась гигантская громадина многопалубной надстройки корабля-матки. Его корпус, выкрашенный краской шарового цвета, лоснился на солнце, ровным глянцем чистой поверхности, привлекая внимание любопытных прохожих. Завод жил размеренной обычной жизнью. В этом хаосе привычной заводской суеты ничем не выделялись последние организационные мероприятия по завершающей фазе ремонта и приготовлению корабля к дальнему походу. Основные ремонтные работы были закончены и БДК ошвартовали у «нулевого» причала, где полностью отсутствовали всевозможные преграды, мешающие получению различного военного снабжения. Мощные военные «КрАЗы» и элегантные «КамАЗы» каждую ночь беспокоили ночное затишье заводских цехов, доставляя на корабль многотонный груз, состоящий из громоздких деревянных и металлических ящиков тёмно-зелёного цвета. Корабль принимал в артпогреба полный комплект боезапаса, который сдавался на берег при постановке на ремонт. На воде в это время не переставали трудиться маломерные суда вспомогательного флота. То и дело, рыская по акватории заводской гавани, они обеспечивали боевой корабль продовольствием, материально-техническим снабжением и сменно-запасными частями, а базовые наливные суда (бункеровщики и водолеи) наполняли корабельные танки горюче-смазочными материалами и питьевой водой. Всё шло своим чередом, соответствуя последним директивам и распоряжениям, предусмотренным Главным военно-морским штабом и службой тыла Дважды Краснознамённого Балтийского Флота.

Следуя приказам и наставлениям вышестоящего начальства, корабль, отправлявшийся на боевое дежурство, должен был совершить контрольный выход в море для проверки его технического состояния и готовности экипажа выполнять любые боевые задачи предстоящей боевой службы. Дальний поход предусматривал длительное одиночное плавание корабля в знойных тропических морях и курсом следования к постоянному пункту базирования водами трёх океанов: Атлантического, Индийского и Тихого, задерживаясь для несения боевого дежурства в районе острова Сокотра – зоне интенсивного судоходства, имеющей для Советского Союза свой определённый стратегический интерес. Конечной целью похода было возвращение корабля в родную базу на Краснознамённый Тихоокеанский флот. Поэтому команде корабля предстояла длительная разлука с буйной береговой жизнью, ставшей для военных моряков такой привычной за полтора года затяжного заводского ремонта. Грустно было расставаться с новыми друзьями-заводчанами и милыми девушками-калининградками, помогавшим морякам в дни увольнений коротать время на танцах в базовом матросском клубе. Особенно не хотелось военморам бросать полюбившихся питомцев, «братьев меньших» – заводских щенков, прикормленных флотскими харчами и выросших у всей команды на глазах. Моряки просили оставить на корабле хотя бы одного общекорабельного

БДК «Иван Рогов» оставался стоять у заводского причала последние считанные дни. Для некоторых моряков это были тягостные дни разлуки с оставшимися во Владивостоке семьями, особенно это касалось личностей офицерского состава. Однако моряки срочной службы стоянкой в заводе оставались довольны. Служба, прошедшая на территории завода, многим из них ещё долго будет будоражить юные головы приятными воспоминаниями о вольготной береговой жизни и неповторимых развлечениях в городском увольнении. О весёлых минутах досуга, которые доставляли морякам их четвероногие друзья своими хитросплетёнными трюками. Так получилось, что каждая боевая часть и служба корабля, как-то само собой, определила под своё крыло четвероногого друга, прибившегося к кораблю из числа многих заводских щенков разного окраса и собачьего сословия. Любимцы команды знали свои прикормленные точки и всегда находили там предназначенные им «сахарные» косточки, которые становились для питомцев ежедневной заветной мечтой. Приоритет сложился сам по себе. Так случилось, что мотористы, будучи самой многочисленной командой корабля, первыми выбрали полюбившегося кобеля, которым оказался старый чистокровный боксёр, по неизвестным причинам, лишившийся хозяйского присмотра и оказавшийся на вольных хлебах. Найдя пристанище на судоремонтном заводе, боксёр сделал правильный выбор. По крайней мере, на стоящих в ремонте судах всегда найдутся пищевые отходы, это неоспоримый факт. Тем более на таких кораблях, где экипаж составляет более двухсот человек. Сам по себе боксёр являлся спокойным и ленивым, хотя вид у него был довольно-таки грозный. Чёрная приплюснутая мордашка с оскалом острых кривых зубов, широкий морщинистый лоб, мелкие с красноватым оттенком глаза, втянутая в туловище голова с короткими огрызками ушей, плотно взбитое упитанное туловище, находящееся на коротких кривых ногах и куцый обрубок оставшегося хвоста, всё ещё напоминали о прежней боевитости да крутом норове боксёра. Изобретательные на собачьи клички мотористы нарекли своего подопечного Коленвалом, и он сразу принял понравившуюся всем кличку. Вторым псом электромеханической боевой части, а коротко БЧ-5, была грубошерстная белая лайка с добрыми умными глазами. Шефство над лайкой взяли электрики, и решено было назвать её Фазой, за принадлежность к кокетливому псиному сословию. Электрикам пришлось взять Фазу под свою особую опеку, оберегая её привлекательную натуру от бесноватых и наглых кобелей, крутившихся возле неё круглые сутки. Особо гордились своим четвероногим другом моряки-артиллеристы. Пёс Комендор, имевший громоздкое туловище с крупными тяжёлыми лапами и голову овчарки, являлся страшной грозой для всех собак завода. Постоянно рыская по заводской территории, он часто встревал в различные собачьи перебранки, побеждая зачастую своих соперников. Но бывали дни, когда и самому Комендору прилично доставалось. Тогда он появлялся на борту корабля с кровоточащими ранами и зализывал их, находясь на своём излюбленном месте под носовой артиллерийской установкой, дожидаясь полного их заживления. Был на корабле и всеобщий любимец. Им стал дворняжка по кличке Боцман. Принёс Боцмана на корабль матрос Борисенко, подобравши его совсем маленьким щеночком, замерзающим в расщелине между бетонными плитами ремонтируемой заводской теплотрассы. Тогда Боцман был настолько маленьким, что спокойно размещался в замшевой рукавице, оставшейся от какого-то работяги-сварщика. По своей расцветке он был неповторим. Одно слово – красавец. Его чёрная шерсть с отливом напоминала цвет угля сорта антрацит, резко очертив переднюю часть груди контуром белого треугольника, словно галстуком. Лапки Боцмана напоминали аккуратно надетые беленькие носочки, ровной ниточкой подчёркивая все четыре конечности. Ещё белым бантиком вырисовывался кончик его куцего хвостика. А маленькая угловатая мордашка, имевшая небольшое врождённое белое пятно, симметрично разместившееся на всю половину левой стороны, внушала к нему добродушие и неподкупный интерес моряков. Свою постоянную прописку Боцман получил в кубрике службы команды. Чтобы выходить его, морякам приходилось покупать в заводской столовой молоко, размешивать в нём мелкие хлебные крошки и подавать такую съедобную тюрю Боцману в глубокой алюминиевой флотской чашке, откуда он с удовольствием сёрбал живительную для него пищу. Заправляясь искусной молочной тюрей, щенок быстро оклемался. С каждым днём он становился подвижней и резвей, часто напоминая о себе своими вредительскими способностями. Случалось так, что на утреннем подъёме один из матросов службы команды долго искал необходимый предмет флотской амуниции, а Боцман тем временем спокойно дремал, свернувшись на этом предмете калачиком в отдалённом углу кубрика. Со временем щенок быстро стал набирать вес и значительно увеличился относительно своих первостепенных размеров, благодаря быстрому привыканию к разнообразной флотской снеди, которую для него лично доставлял корабельный кок, проживавший в кубрике службы команды. Боцман с особым пристрастием приучился набрасываться на увесистые «годковские» мослы, обгладывая их начисто и истребляя всю, поддающуюся его зубам, размякшую ткань кости. Таким образом, безобидный маленький щеночек, благодаря калорийному флотскому довольствию, быстро превратился в плотного коротконогого дворнягу.