«ФЛУКТУАЦИЯ В БАГРОВОМ ВРЕМЕНИ»
На вокзале творился хаос. Пассажиры атаковали вагоны. Всем
хотелось уехать. С чемоданами, узлами, баулами, в шумной массе они двигались, толкались, втискивались в отвоёванное пространство, целеустремлённо пробираясь на посадку. Крики, ругательства, шарканье обуви по перрону сливались в единый гул. Только фырчанье клапана паровозного котла, выбрасывающего лишний пар, мог заглушить людскую какофонию.
Павлу легче удавалось пройти сквозь толпу – был без вещей и
лихо, орудуя телом, скоро оказался у подножки вагона. Заметил юную барышню, держащую чемоданчик. Она давно стояла перед входом. Её оттесняли наглые мужики и бойкие женщины, влезая вперёд и, казалось, вот- вот вытолкнут за пределы очереди. Позади девушки двигалась женщина – видимо мать. В одной руке удерживала сумку – другой крепко прицепилась за дочь.
– Дайте руку, сударыня! – обратился унтер-офицер к девушке и
протянул свою. – Ну же, хватайтесь быстрее!
Та взглянула на юнкера. – Мерси, – улыбнувшись, взялась за руку. – Там ещё мама, – сказала, извиняясь за хлопоты.
Приложив усилие, Павел поднял дворянку на площадку
тамбура и помог матери не отстать. Взяв их вещи, офицер пропустил женщин вперёд и способствовал пройти в вагон. Свободных мест не было, только пустая верхняя полка в самом конце, обрадовала Павла. Он скорее поставил на неё чемодан, и мило улыбнулся женщине, пытавшейся опередить, но саквояж энергичной пассажирки, придержанный рукой Павла, не достиг цели. – Извините, мадам, место занято.
– Нахал! – огрызнулась та. – Я вперёд хотела занять, – она
забросила дорожную сумку на соседнюю полку, которая была оккупирована её же узлами.
– Дальше, думаю, идти – смысла нет, – уверенно сказал офицер
женщинам, взятым под опеку. Он заботливо ограждал молодую девушку от пассажиров, бесцеремонно пробивающихся вперёд. – В других вагонах такая же обстановка, а тут хоть одно место отвоевали. Придётся по очереди отдыхать.
Сесть было некуда. Долгое время пришлось стоять, ожидая отправки
поезда.
– Господа! – крикнул Павел вновь прибывающим пассажирам,
стремящимся пройти весь вагон в поисках мест. – Здесь всё занято! Напрасно рвётесь! А в соседний вагон дверь заперта!
– Ишь умный какой! – шумел мужчина, потеснив Павла. – Сам место
нашёл, а другим, значит, – мест нет! Ничего, в сортире поеду, там тоже место!
Он пролез вперёд, вышел в тамбур, и действительно, открыв туалет,
вошёл туда и захлопнул за собой дверь.
– Смотрите! И правда в нужнике надумал ехать! – засмеялась
женщина, спорившая до этого за место с Павлом.
– Теперь туалет, господа, будет платный! – захохотал бородатый
дядька, лежавший на полке верхнего яруса.
– За дорогу соберёт не малый капитал, – поддержал Павел.
Нервозность присутствующих спала, посыпались шутки, высмеивая туалетного счастливца.
На нижней полке предпоследнего отсека, рядом с которым
находились Павел и его спутницы, среди вещей, занимающих весь плацкарт, восседал лысый мужчина. Как наседка на гнезде, раскинув руки в стороны, наклоняясь вперёд, удерживал свой скарб, будто у него хотели его отнять. Противоположная полка была обсижена членами его семьи: женой, тёщей и детьми-подростками. Супруга надоедливо ворчала, дёргала мужа по пустякам, тот нервничал и потел.
– Уважаемый! – обратился Павел к главе семейства. – Ваши пожитки
можно составить наверх, там поместятся, если аккуратно переложить. А на освободившееся сидение смогут присесть женщины. Не стоять же им на ногах всю дорогу. – Не дожидаясь согласия хозяина, Павел смело принялся за дело. – Прошу Вас, садитесь, – предложил дамам после самовольной рокировки вещей. – Надеюсь, не возражаете? – спросил недовольного соседа.
– Тут и для вас присест найдётся, молодой человек, – с уважением
сказала мать девушки, плотнее придвинувшись к лысому дядьке, притеснив его к окну.
После того, как проводник затопил печь, в вагоне стало жарко и
душно, хотя за окнами стояла поздняя осень.
Павел снял армейскую шинель. Мама с дочкой последовали примеру
попутчика. Сидеть стало намного удобнее.
Не прошло ещё двух недель, как большевики сбросили временное
правительство и объявили власть пролетариата. Надлежащего порядка в стране не стало. Общество задохнулось от беззакония. Граждане, не принимающие власть советов, стремились убежать за границу: в Германию, Финляндию, во Францию… Дворяне, купцы, зажиточные люди, для кого Родина оценивалась далеко не патриотическими чувствами, а иными критериями, кинулись прочь от навалившегося произвола, охватившего все сферы жизненной деятельности. Их можно было понять – спасали нажитое добро. В условиях страха и вседозволенности жить стало невыносимо сложно. Появились банды, почуяли добычу и выползли наружу жулики, воры, насильники. Оружия на руках в эту пору имелось предостаточно, ходить по ночам было опасно. Сотрудники ВЧК, руководимые товарищем Дзержинским, не смыкали глаз. Красные бригады патрулировали городские улицы. Преступников порой расстреливали на месте без суда.
При царском правлении Павел обучался в кадетском корпусе.
Окончив, стал младшим офицером. В дворянской семье Синицыных все по мужской линии были военными, присягали престолу и гордились тем, что и предки – дед и прадед воевали за государя и отечество.
Отец Павла был генералом, старший брат, буквально накануне
большевистского переворота получил звание капитана.
В детстве у Павла были другие интересы, нежели у старшего брата.
Не хотел связывать судьбу с воинской службой, но в итоге, по настоянию отца, всё-таки пошёл по стопам предков.
Семья Синицыных жила в Петербурге в фамильном особняке.
Большую часть времени детям отдавала мать Софья Аркадьевна. Будучи рафинированной интеллигенткой, старалась придерживаться строгих правил в воспитании и многие качества, как считала, сумела привить. Вложила в сыновей всё, что в дворянских семьях считалось нормой. Дети росли овеянные духом патриотизма к отечеству, любви к императору, с понятием чести и достоинства. Знали немецкий, французский, играли на фортепиано, хорошо танцевали, разбирались в искусстве. Глеб был на шесть лет старше Павла и, существенная разница в возрасте во многом разделяла их интересы. Младшего Синицына больше прельщала литература. Одно время увлёкся очень серьёзно: перечитал множество книг русских и зарубежных авторов, знал наизусть много стихов и пробовал сочинять.
В дни, когда большевики штурмовали Зимний Дворец, Павел
оборонял его. Но ничто не могло удержать обезумевшую толпу простонародной массы, пообещавшей марксистами землю, равенство, свободу…
