Если судьба когда-нибудь приведёт меня встретиться с г. М. Волковым, то я немедленно постараюсь уподобиться страусу, т. е. спрятать куда-нибудь подальше свою голову. Советую и вам, читатель, делать то же; иначе я не ручаюсь за вашу репутацию: г. Волков может испортить её на основании френологического рассмотрения вашего черепа.
Дело вот в чём. Г. М. С. Волков занимается френологиею и издал курс её. Курс этот доказывает, что г. Волков не принадлежит к числу поверхностных людей, для которых френология, хиромантия, астрология – всё едино-единственно. М. С. Волков приступает к френологии с приёмами истинного учёного. Он специально занимается физиологией мозга, путешествует по разным анатомическим музеям, рассматривает и измеряет черепа, издаёт о толщине черепа брошюру, от которой приходят в восторг немецкие учёные, не отвергающие френологии, и пр. и пр. На всех частях труда г. Волкова лежит печать глубокого убеждения, добытого учёными исследованиями. Для желающих познакомиться с строением мозга и убедиться в его влиянии на духовную деятельность человека – весьма полезно будет прочитать его книжку о френологии и заграничные письма, во многом её дополняющие. Но… увы!.. всё это не защищает г. Волкова от преследований и насмешек (конечно, невежественных) со стороны тех, которые не хотят доверять френологии. Разумеется, г. Волкову это всё равно: он знает, что через сто лет френология победит, и ему смешно недоверие профанов. Но, – пусть извинит нас г. Волков – мы сами, при всём уважении к его учёным достоинствам, никак не можем убедиться в великой важности френологии, особенно когда г. Волков так преувеличивает её значение. Судите сами, читатели: не странны ли, не забавны ли факты, которые мы сейчас сообщим вам о френологах и френологии? Судите.
Г. М. Волков одержим неодолимою страстью ощупывать чужие черепа: в этом отношении заграничные письма его доставляют много весьма интересных данных. Едет ли он в дилижансе, – он обращается к своему: спутнику, «позвольте ощупать ваш череп». – Извольте. – И, ощупавши, господин Волков выводит в благодарность весьма основательно, как кажется, заключение, что у спутника его мало развит орган самоуважительности, и сильно развит орган почтительности, или что-нибудь в этом роде. Отправляется ли г. Волков в Ватикан, он останавливается пред бюстом Рафаэля, поражённый благоговением – к великому Галлю!.. Г. Волков ощупал, видите, череп Рафаэля и нашёл в нём особенное развитие органов цветностности, образности и глазомерности. Из этого ясно, что Рафаэль френологически должен был быть великим живописцем, и потому бюст Рафаэля делает честь не кому иному, как Галлю. Является г. Волков в картинную галлерею, – он смотрит, все ли френологические органы на месте поставлены, и страшно негодует, что на какой-то картине на голове Дон-Кихота выскочил орган приобретательности, которому, не следует быть у него. В Зальцбурге поставлена статуя Моцарту, и у него в руке карандаш. Почему не перо? спрашивает г. Волков, смотря на статую, и отвечает: потому, что у немцев слишком развит орган осмотрительности, требовавший, чтобы вместе с пером была поставлена и чернилица, а чернилицы около статуи поставить было негде… Слышит наш френолог игру на скрипке двух сестёр Миланшло и решает, что младшая играет лучше, решает потому собственно, что орган звучностности (№ 33) у неё обширнее. Флуран пишет опровержение против выводов френологии; г. Волков, нимало не изменяя себе, объясняет это тем, что у Флурана не развит орган соображательности. У французов произошла в 1848 г. революция: оттого, решает г. Волков, что у них в голове органы разрушительности и противоборности сильны, а органы рассудка и благоволительности — слабы. – В Англии замечает г. Волков уважение к законам и, щупая черепа англичан, объясняет это тем, что у них развит орган почтительности. Словом – заграничные письма г. Волкова служат практическим дополнением к тому, что излагается в его теории френологии; их следовало бы назвать «Френологическими письмами о заграничной жизни». «Френология» г. Волкова особенно нравится нам по своей простоте. Это настоящая азбука. Все человеческие способности и наклонности объяснены в ней посредством 37 №№, – только двумя знаками больше, чем в русской азбуке. Исходит г. Волков из самого простого положения, которое давно уже принято всеми физиологами, именно, – «что в френологии нет и не может быть ничего точного и математически-определённого». (Френ., стр. 32). Положивши в основание своей науки истину, столь несомненную, г. Волков старается ещё подтвердить её тем, что всё различие нашей умственной и нравственной деятельности зависит от внутреннего сложения мозга, его состава, объёма, веса, расположения частиц и вида или фигуры мозга, и что наблюдениям френологов доступны только вид и объём. Доселе спорили и против последнего, утверждая, что по форме черепа нельзя судить о форме мозга. Но ныне г. Волков победил своих противников, сказавши, что «точные измерения объёма частей мозга – невозможны» (стр. 29), и что в френологии ничего точного искать не следует. Противники, разумеется, должны умолкнуть, и, таким образом, науке френологии полагается г. Волковым твёрдое и незыблемое основание. Опираясь на это основание, г. Волков может уже смело говорить, что френология принадлежит к наукам точным, что она не то, что какая-нибудь история, которую до сих пор нельзя назвать наукою (Загр. пис, стр. 464). На основании своих френологических наблюдений, г. Волков может произносить непогрешительные суждения, не только об отдельных лицах, но даже о целых классах народа, о целых нациях, о всём человечестве, наконец. Напр., по своим френологическим соображениям, г. Волков вот что пишет из Франции в 1847 г. (стр. 39).
Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru
