Андрей прижался лбом к холодному стеклу, умоляя природу одуматься. Более гнусной весны еще свет не видывал, а апрель и вовсе сошел с ума. Шутка ли, уже конец месяца, но солнце не показывалось и всюду снег. День за днем тучи только пуще наливались тягой, скрипели, ворочались в небе и бурчали пресыщенным чревом. Серые останки прошлогодней травы, скелеты цикория и пижмы, торчали над блеклым снегом, наводя тоску. В воздухе висла морось. Сырость влезла во все углы, пропитывая собой монастырь, и медленно сочилась сквозь стены. За окном: мерзлый грязный снег, грязевые колеи от колес вместо дороги, ручьи с кусками грязи, грязно-серое небо, что уходило за горизонт. Холод и уныние – кредо нынешнего апреля. Даже деревья продрогли и не спешили выпускать почки – так и стояли, голые бесстыдники, не прикрывшись, на ветру. Природа не оживала. Мир клонился к закату.
Андрей отлепился от стекла, все еще вглядываясь во влажное утро:
–
Наверняка, с высоты птичьего полета, наш город выглядит, как подтаявшая гря
зевая ка
пля,
– он повернулся к столу и бросил негодующий взгляд на Богдана, -
Эгей, поосторожней! Ты забрызгал мой жилет.
Тот и бровью не повел.
–
Помидорка сама брызнула – она очень сочная.
–
Она не может сделать этого сама, Богдан, это ты зажал ее своими пальцами.
–
Зачем ты вообще разоделся на кухню?
–
Мне нравится следить за собой, что такого?
– Поэтому ты напялил жилет.
– Я вообще-то стою у окна, тут прохладно.
– Ну так перестань обжиматься со стеклом. И надень фартук.
– Я тебе не хозяюшка какая-нибудь, чтоб в фартуке фланировать, – оскорбился Андрей.
– Это надломит его чувство стиля, – шепнула Марина и они с Богданом усмехнулись шепотом, словно два ежа.
Через отражение в стекле, Лика заметила, что Сашка приближался к ним по коридору. Она круто обернулась и вперила в него испепеляющий взгляд.
– Знаешь, кто придёт к нам на ужин сегодня? – крикнула она Сашке, едва тот успел подойти, – Эта стерва Регина Волданович! – Лика резко повернулась и её хвостик возмущённо взметнулся в воздухе. – О, разумеется ты знаешь, иначе не улыбался бы, как довольный кот. Это все твой дурной вкус и недальновидность. И куда, скажи на милость, делось благоразумие? – Сашка оперся плечом о косяк кухни и слушал в пол уха. Пусть Лика была на взводе, но в её голосе мелькали и серьёзные нотки, потому что она свято верила в то, что говорила о Регине. Лика снова фыркнула на Сашку, – Что ещё за снисходительно взгляд? Думаешь, я не знаю, что говорю? Ухмыляйся сколько влезет, но помни мои слова, Регина Волданович ещё подкинет тебе свинью, Сашка – уж такова ее натура. – сестра разошлась не на шутку. Она металась по кухне, ругалась в полный голос, размахивала ножом. Широкий стол был заставлен бессчетным множеством мисочек и кастрюль, нарезанные куски мяса громоздились прямо на голой столешницы, тут же настаивалось тесто. Пучки разнолистной зелени букетом торчали из банки с водой. Лика притащила откуда-то ярко-желтую тыкву, огромную, с ребристыми боками. От долгого хранения кожица тыквы стала толстой и жесткой, так что почистить ножом ее было бы не просто. Оттащив на средину кухни табурет, Лика положила на него овощ и с размаху рубанула большим кухонным тесаком. Нож вошел не глубоко, но плод треснул и Анжелика расковыряла его на две части. – Не стой истуканом, помоги, – рявкнула она Сашке, – Думаешь, мне провернуть такой ужин самостоятельно? Нас восемь и их семеро – это ж толпа!
Она была не одна, Андрей, Богдан и Марина, притулившись на углу стола, что-то лихорадочно чистили и нарезали. Из-под их рук бодро выскакивали разноцветные кубики овощей. Видно, им уже досталось от Лики. Сашка шагнул вперед.
– Я возьму на себя тыкву,– он постарался ненавязчиво отобрать у Лики огромный нож, которым она опасно орудовала, четвертуя оранжевый плод.
– Как хочешь! – рявкнула сестра, – Сегодня же весь день посвящен твоим желаниям, – она отвернулась и тут же схватила что-то в руки.
– Тебя раздражает, что Регина лучше учится и она староста, – Сашка любил подразнить Луку, когда та на взводе.
Она нервно хохотнула:
– Это Регина так сказала? Но, конечно не упомянула, что она сдаёт меня при каждом пропуске, при любой невинной мелочи. Стоит мне на три минуты опоздать как об этом уже знает отец, – Лика осуждающе направила на Сашку огурец, – по её милости мы с отцом чаще ругаемся.
– Если бы ты не прогуливала, Лика, проблем бы не было вообще, – заметил Сашка.
– Проблем бы не было, если б твоя ненаглядная не распускала язык! Я всего лишь умело планирую свое время – учителя мной довольны, успеваемость хорошая, значит, нечего бес толку чахнуть над книгами. Ох, и вот! – Лика взвилась, вспомнив что-то новое, в глазах блеснул праведный гнев, – Регина распустил слухи, что у меня шашни с профессором! Лысый очкарик волокита и, бывает, он пускает слюни на студенток, но, знаешь, такие заявления уже перебор!
Сашку забавляла ярость сестры, он даже не старался скрыть улыбку.
– Тебе, конечно, хиханьки, а что будет, если узнает отец. Снова взбучка на ровном месте.– Лика устало вздохнула, – Если Бог есть, он не даст состояться этому вечеру.
– И давно ты сомневаешься во всевышнем?
Она рявкнула, не задумываясь:
– С тех пор, как ты встречаешься с Региной!
– Семеро? – пробормотал Богдан.
– Что-что?
– Ты сказала семеро, но Волдановичей шесть, они приведут кого-то?
Лика откинула челку и уже совсем другим тоном проговорила:
– Отец сказал, будет ещё гость.
– Надеюсь, они не притащат с собой этого бухтилу Леопольда, он всегда бормочет гадости. У меня от него мурашки, – проговорила Марина.
– А сумасшедшая тетка Полина?– тут же подхватил Андрей,– У Волдановичей странностей предостаточно, ажно жуть.
Сашка покачал головой:
– Они никуда не водят Полину – она неуравновешена и слишком непредсказуема для знакомства с людьми. Ее шаткому состоянию вредна каждая мелочь. А дед Леопольд давно не общается с Марком и другими.
– Почему Волдановичи такие странные?– сморщилась Марина.
– Да, Саша, почему? – ехидно ввинтила Лика.
– Леопольд больной и старый, он уже такая развалина, что его раздражает весь мир, – Сашка дернул плечом и тут же помрачнел от дурной мысли, – Однажды давно случилась тяжелая авария, дед остался прикован к коляске, а его сын – Всеволод Волданович – погиб. С тех пор Леопольд зол на всякого, ему остается лишь ворчать и ругаться, чтоб хоть как-то сладить с тоской.
– Не представляю, как ты его терпишь
– Волдановичи придут не с Леопольдом, сегодня у нас особый гость, некий юноша, Марк прочит его к отцу на службу, – проговорил Андрей, кромсая овощи.
– Ах да, неясная история с этим парнем, – оживилась Лика, – Якобы Марк обнаружил его в лесу, привязанным к дереву! Бедняга был слаб и напуган, он отказался говорить, кто его привязал.
