Эмбрион человека, развиваясь, повторяет все ступени эволюции – и в каждом человеке в неявной форме заключена история жизни на Земле. Точно так же в элементах языков заключены идеи и представления, о которых мы часто не имеем понятия. «Языки сегодня, – писал американский японовед Эрнест Феноллоза, – тощи и стерильны, потому что мы все меньше вдумываемся в них. Мы вынуждены, ради быстроты и точности, приписывать каждому слову как можно более узкий смысл… Только ученые и поэты мучительно нащупывают нити наших этимологии и, насколько в их силах, воссоздают нашу речь из забытых фрагментов».
Футарк – рунический алфавит из двадцати четырех знаков – сейчас мало кому известен. Когда-то он использовался для ритуальных целей, поэзии и гадания. По преданию, раненный собственным лезвием Один девять дней висел на Мировом дереве (Yggdrasil), перенося жажду и голод, пока не заметил Руны. Перед тем, как упасть, он подхватил их.
Отданные людям, Руны стали оракулом. Каждый из двадцати четырех элементов Футарка (двадцать пятая руна – чистая) имеет свое название, значение и является знаком определенного процесса или ситуации. Алфавит выступает не в своем привычном качестве, а как набор магических символов.
Роль, которую играет в нашей жизни язык, настолько велика, что это даже не замечается. Но когда-то возможность отображения окружающего мира в комбинациях символов – иероглифов, букв, пиктограмм – производила на людей такое впечатление, что даже несхожие между собой цивилизации выработали типичные подходы к тому, что лежит в основе любой культуры, – языку и его алфавиту. Например, Каббала – основа всего западного оккультизма, опираясь на Библию, учила, что слово есть основа всего сотворенного, а раз слова состоят из букв, то и каждая буква может рассматриваться как обладающая реальным могуществом активная сила, соответствующая особому проявлению Божества. Считалось, что, комбинируя буквы и соответствующие им числа, можно не только узнать будущее, но и повлиять на него.
Магический алфавит существовал даже в безалфавитной китайской культуре – его роль играли восемь триграмм (или даже всего две линии – прерывистая и непрерывная), образующие шестьдесят четыре гексаграммы «И Цзин», которые, как считается, описывают шестьдесят четыре абстрактных процесса, отражающих все, что может происходить во Вселенной. Интересно, что если Руны являются даром Одина, то триграммы «И Цзин» были посланы Небом императору Фу Си, очевидно, небесное происхождение языка – общий для разных культур архетип.
Связанные с еврейским алфавитом Арканы Таро, а также «И Цзин» используются для гадания до сих пор, но судьба рунического оракула сложилась иначе. Последние рунические мастера жили в Исландии семнадцатого века, их знания передавались через инициацию, и прямая традиция искусства метания Рун – Рунемал – до нас не дошла. Знания о Рунах оказались «растворенными» в древних сагах, в неразгаданных надписях на каменных плитах, которые можно встретить от Гренландии до Югославии, и, конечно, в самих этих знаках.
Возрожденный оракул
До того, как Ральф Блум начал работать с Рунами, он никогда не видел рунического текста. Первый набор Рун попал к нему совершенно случайно, в Англии, и состоял из двадцати четырех рун Футарка, к которым была добавлена чистая Руна. Кроме того, прилагались два листка бумаги с короткими интерпретациями значения каждого знака. Никакой инструкции по пользованию ими не было, и довольно скоро Руны очутились на шкафу. Через несколько лет – уже в Америке – он случайно наткнулся на мешочек с Рунами. И тут ему пришла в голову мысль спросить у самих Рун, как ими следует пользоваться. С этой минуты и началась его работа над «Книгой Рун». Ральф Блум изучил всю доступную литературу, касающуюся истории Рун, их происхождения и использования. Когда относительно значения какого-нибудь знака возникали сомнения, он обращался за помощью к «И Цзин», совершенно справедливо считая, что в работе с оракулом ничто не бывает так полезно, как помощь другого оракула. Конечным результатом его усилий явилась «Книга Рун»[1], содержащая описание различных методик гадания по Рунам и объяснение значения каждого символа. Интерпретации Рун, которые предлагает Ральф Блум, сами по себе являются чрезвычайно интересным текстом, в «неявном» виде содержащим целую эзотерическую систему.
«Девизом Рун, – пишет он, – могли бы стать те же слова, которые были вырезаны над воротами оракула в Дельфах: познай себя. Руны – это учитель. Но для кого-то может оказаться более удобным приблизиться к ним в ходе игры. Оракулы – это инструменты для серьезной и возвышенной игры, а ценность игр в том, что они освобождают нас от усилия при учебе, давая возможность учиться, как учатся дети».
Каждая книга определенным образом взаимодействует, «резонирует» с уже существующими идеями и литературой. В этом смысле «Книгу Рун» можно поместить где-то между «И Цзин» – она способна выполнять ту же функцию – и «Иллюзиями» Ричарда Баха[2] – она заключает в себе похожее настроение и так же покоряет своим естественным и ясным оптимизмом, вытекающим из совершенно нового угла зрения на происходящее с человеком в жизни. Это чувство новизны возникает не из-за присутствия необычных объяснений происходящего или секретных рецептов правильного поведения, а из-за того, что неожиданно узнаешь в напечатанном на книжной странице то, что уже давно знаешь где-то в глубине души сам, по-новому видишь прежде всего собственный внутренний мир. Действительно, «познай себя»…
«Я готовил „Книгу Рун“, – пишет Ральф Блум во введении, – с мыслью о Воине Духа. Свободный от беспокойства, полностью одинокий и не привязанный к результатам, Воин Духа культивирует абсолютную веру в борьбу за знание и постоянно помнит, что то, что идет в счет – это иметь настоящее настоящее… Я надеюсь, что Руны в своем современном использовании, помогут Воину Духа – тому, кто занят битвой со своим „я“ и чья цель – трансформация этого „я“. (В „Книге Рун“ термин „я“ используется для обозначения малого „я“ или эго-я, а „Я“ – для обозначения Высшего Я, всезнающего Я или Я-свидетеля, внутреннего наблюдателя)».
Именно этот высокий уровень духовной энергии и выделяет «Книгу Рун» из потока издаваемой на Западе мантической литературы. Добавим, что за четыре года она выдержала пять переизданий.
