Глава первая. Морской пёс
Посреди тёплого синего моря есть небольшой островок, издали похожий на огромную спящую черепаху. Если, конечно, допустить возможность, что на спине у черепахи могут расти пальмы. Хотя на него никогда ступала нога человека, этот остров вряд ли можно назвать необитаемым. На острове живёт толстый пушистый кот такого необыкновенного бело-серо-рыже-черного цвета, которого бывают, наверное, только коты и кошки.
Поскольку совершенно некому было дать ему хотя бы самое простое прозвище, наподобие Барсика или Мурзика, наш кот решил сделать это самостоятельно и с некоторых пор начал называть себя Гансом Ивановичем. Ему очень нравилось, что, в отличие от других котов, у него есть не только имя, но и отчество.
Давным-давно, ещё маленьким котёнком, Ганс Иванович приплыл на остров в крохотном фиолетовом тазике. Сам ли кот по глупости запрыгнул в него или его посадили туда озорные мальчишки, он уже и не помнил. Иногда, в минуты особой грусти, Ганс Иванович придумывал разные истории про то, как он пустился в первое и единственное в своей жизни морское путешествие. Истории получались одна печальнее другой. Особенно ему нравилось романтическое и захватывающее повествование о том, как маленького Ганса, наследника знатного кошачьего рода, спасал от коварного злодея-дядюшки верный слуга. Прикрыв глаза, кот весьма живо представлял себе эту сцену: ревущий океан, ветхий причал, зловещие раскаты грома и трясущиеся лапы старого кота, спускающего на воду тазик с маленьким испуганным котёнком в золотой короне. Больше всего Гансу Ивановичу нравилась именно эта деталь – золотая корона. Он так часто воображал её , что иногда даже ощупывал свою голову, чтобы наверняка убедиться, что короны на ней всё-таки нет.
В обычной, не придуманной, жизни Ганс Иванович был очень хозяйственный и домовитый кот. Всё, что проплывало мимо его острова, он вылавливал из воды. Бутылки, старые газеты, всевозможнейшие досочки и щепочки, поплавки, зубные щетки, скомканные одноразовые стаканчики, резиновые пляжные сандалии и прочий мусор Ганс Иванович аккуратно сортировал и раскладывал на песчаном пляже.
– Мало ли, когда это может понадобиться, – мурлыкал он себе под нос, подбирая очередной улов.
Однажды Ганс Иванович вытащил из воды рыбацкую сеть. Рыбу он предпочитал ловить на удочку, или, по старинке, лапой, поэтому из сети соорудил себе прекрасный удобный гамак. Раньше Ганс Иванович любил поваляться на пахнущем резиной и морской солью стареньком надувном матрасе, но теперь он каждый вечер устраивался в гамаке с газетой в лапах и, тихонько покачиваясь, читал прошлогодние новости.
Как-то раз Ганс Иванович, как обычно, нежился в своём гамаке и лениво разглядывал фотографии иностранных звёзд с питомцами на руках. Ганс Иванович лежал и размышлял о том, что уж он-то получился бы на снимках гораздо лучше. Приятные думы были прерваны каким-то странным плеском, пыхтением и даже похрюкиванием. Казалось, в море неподалёку от берега резвится средних размеров поросёнок.
Ганс Иванович был весьма начитанным котом. Он знал, что где-то на свете существуют морские свинки. Но знал он и то, что эти свинки не водятся в море. Ему стало любопытно. Он отложил газету и принялся вглядываться в море, сверкавшее нестерпимым светом под яркими лучами заходящего солнца. Однако разглядеть хотя бы что-то было совершенно невозможно. Иногда чересчур яркий свет скрывает происходящее ничуть не хуже кромешной тьмы.
– Какое безобразие! – Подумал Ганс Иванович, невольно зажмурившись, – Мало того, что солнце светит прямо мне в глаза, так ещё и море вытворяет то же самое. Этак и ослепнуть недолго.
Ганс Иванович мог бы ворчать ещё очень долго, но вовремя вспомнил, что у него есть прекрасные солнцезащитные очки. Надев их, кот увидел метрах в пяти от берега пучеглазого курносого пса с огромными смешными ушами, который изо всех сил плыл прямехонько к уютному островку Ганса Ивановича. Кот придал своей морде самое суровое выражение, на которое был способен, и грозным голосом произнёс:
–Эй там, в воде! Ты чего это плывёшь?
Пса несколько удивил вопрос.
– А что я должен делать? Идти по дну или лететь по воздуху? – отфыркиваясь от соленых брызг, спросил он.
Ганс Иванович строго посмотрел на своего собеседника поверх очков. Это получилось у него как-то не очень внушительно, поскольку крайне сложно одновременно изображать осуждающий взгляд и щуриться от слепящих солнечных лучей.
– Ты – французский бульдог, насколько я разбираюсь в собаках. У тебя короткие лапы и большая тяжелая голова. Ты должен плавать как камень.
–А как плавают камни?
–Никак. Они тонут.
Пёс прекратил грести и смешно наморщил круглый лоб.
– Значит, я не умею плавать? – ошеломлённо выдохнул он и камнем пошел ко дну.
–Эй, чудак, я вовсе не хотел сказать, что ты должен утонуть… – начал было Ганс Иванович, но быстро сообразил, что его уже никто не слышит. Он мягко выпрыгнул из гамака на обжигающий песок и осторожно подошел к воде. Гансу Ивановичу вовсе не хотелось погружать своё пушистое тело в пугающие морские глубины. Одно дело – бродить по мелководью, собирая морской хлам и совсем другое – нырнуть неизвестно куда, чтобы вытащить глупого утопающего пса.
– А вдруг там акула или что ещё похуже?
Ганс Иванович даже представить боялся, что же такое, похуже акулы, может скрываться в море. Тем не менее, он чувствовал себя отчасти виновным в том, что произошло с псом.
–Если бы я не сказал ему, что он не должен уметь плавать, он бы не начал тонуть. Ну кто меня тянул за язык?
Кот глубоко вздохнул, зажмурился и с разбега нырнул в море. Спустя некоторое время Ганс Иванович показался на поверхности. В зубах у него был коричневый собачий ошейник. А в ошейнике был пёс, кашляющий и чихающий от попавшей в нос едкой морской воды.
Когда Ганс Иванович, изнемогая от усталости, рухнул на горячий прибрежный песок, бульдог благодарно лизнул его широким розовым языком.
– Спасибо, что спасли меня, дяденька кот!
– Дяденька? – вяло удивился Ганс Иванович. Только сейчас он понял, что вытащенный им из воды неуклюжий пловец – всего-навсего маленький глупый щенок. Ганс Иванович сразу же ощутил себя взрослым, сильным и мудрым.
– Да не за что, – великодушно ответил он. Это для меня пустяки. Я, можно сказать, постоянно так разминаюсь. Ныряю себе в море и плаваю там, как рыба.
А про себя Ганс Иванович подумал, как всё-таки приятно, когда спасаешь кого-то.
«Нужно делать это почаще , – решил он для себя – может даже, каждый день».
