Часть I
ЗВЕРЬ
Я вышел из тьмы, я сделал шаг,
смотрю вперед, смотрел назад.
Мне все равно, что свет, что тьма,
Я выбрал свой крест – идти до конца.
Что вам моя жизнь, лишь солнца свет,
Мелькнуть на небе, сойти на нет.
Блеснуть лишь раз – сияньем дня,
И заглянуть Аиду в глаза.
…….
CryAngel
"Недопетая песня" 1999г.
Пролог
Небо было серым-серым. Таким, каким оно может быть только поздней осенью.
На той тонкой грани, которая разделяет уже практически закончившуюся, источившуюся холодными октябрьскими дождями и желтой листвой осень и еще не вступившую в полновластное владение зимой. В такие дни особенно хочется посидеть дома за чашкой горячего, сдобренного густыми сливками или терпким коньяком кофе и хорошей книгой в руках. И совсем не хочется выходить на залитую водой и хлипкой грязью улицу.
В такие дни люди вокруг становятся унылыми и скучными. Превращаются в размытые сумеречным, еле пробивающимся из-за низких свинцовых туч светом в едва различимые силуэты на фоне полускрытых утренним туманом улиц.
И вот надо же. Именно в такой день Илью пригласили на охоту. Пригласили люди о которых говорят, что им не принято отказывать. Это может плохо сказаться на бизнесе… или на здоровье. В зависимости от обстоятельств.
Отказаться было нельзя. Поэтому пришлось с вечера собрать рюкзак. Сходить в ближайшую забегаловку под гордым названием "Супермаркет" и купить пару бутылок хорошей водки. Достать запылившийся с весны футляр с ружьем.
Ружье вероятнее всего и не понадобится – все подобные "охоты" обычно начинаются (да и заканчиваются тоже) грандиозной пьянкой с набором банальных, затертых до дыр тостов. "За встречу…". Хоп. "За нас с вами и за… с ними". Хоп. "За удачную охоту…". Хоп. Хоп. Хоп.
После подобных возлияний не то что по лесу ходить, из машины вылезти сил не хватит. И кончается "охота" обычно простым расстрелом пивных бутылок и банок из-под разносолов.
Где-то совсем рядом хрустнула ветка. Илья обернулся, зябко передернул плечами и суетливо засеменил дальше, зажав подмышкой ружье и засунув заледеневшие руки в карманы ветровки.
На этот раз одному из "пригласивших" его людей взбрело в голову "поохотится по настоящему" – читай походить по лесу с зажатым подмышкой ружьем и пострелять по движущимся среди обглоданных осеним холодом деревьев теням.
Поэтому хочешь не хочешь, а пришлось вылезти из уютно-теплого салона и отправиться бродить по пустому лесу, изображая из себя крутого охотника.
Илья натянул пониже вязанную шапочку и решил что если в ближайшие полчаса не встретит хоть чего-нибудь мало-мальски похожего на дичь, то просто-напросто пальнет пару раз в воздух и вернется к машине. Пусть попадет под насмешки, но по крайней мере не схватит пневмонию.
Хруст повторился, на этот раз гораздо ближе.
Илья начал оборачиваться. Похоже, что кто-то из горе-охотников решил поискать компанию.
Рядом, не более чем в пяти метрах от Ильи, стоял мужчина в нелепом, совершенно не подходящему к этой глухомани кашемировом пальто. Стоял и, мягко улыбаясь, смотрел на Илью.
–– Привет. – Сказал Илья, мучительно подбирая слова для следующего вопроса. Спросить насчет охоты глупо – у стоящего напротив и улыбающегося мужчины не было ружья. Насчет грибов – чепуха, какие нафиг грибы в конце октября.
Поэтому пришлось сказать первую же банальность пришедшую в голову – Как дела?
Мужчина напротив молча кивнул головой, одарил Илью еще одной нелепой улыбкой и сделал шаг навстречу, опустив руку в карман.
Илья опешил. Поведение идущего к нему человека выходила за рамки нормального. В голове вспыхнула безумная мысль о наемных киллерах, и он сделал шаг назад, одновременно выдергивая руки из карманов и пытаясь перехватить неудачно зажатое ружье. Руки легли на полированный приклад…
Однако он не успел. Мужчина резко выдернул руку, сжимая небольшой, тускло поблескивающий жезл. Направил на все еще судорожно дергающего ружье Илью.
Где-то в небольшой деревеньке, расположенной в паре километров от этого места, тоскливо завыли собаки. Еще до того, как лес разрезала короткая, но очень яркая, разгоняющая осенние тени вспышка.
Мне часто снится один и тот же сон.
Я стою на арене, окруженной уходящими во мрак рядами деревянных скамей. Пустых скамей. Многие сотни рядов, вокруг покрытой красным бархатом арены, тысячи мест сверкающих свежей краской, и все пусты.
Однако я знаю, что все они собрались здесь и смотрят на меня. Все. И Галка из 4-го "Б" со своей русой косой до пят, и Колька из соседней квартиры со своим дурацким кожаным отцовским портфелем, и Валентина тоже где-то здесь. Они смотрят и молчат. Вокруг стоит мертвая тишина. Слышен стук моего сердца и спокойный шелест секундной стрелки на наручных часах. Я жду. Я смотрю вокруг ожидая, что кто-то, наконец, скажет хоть что-то.
Произнесет хоть одно дурацкое слово. И я буду знать. Почему? Вот вопрос вопросов. ПОЧЕМУ?! Король вопросов.
Я хочу знать ПОЧЕМУ?
– Галка бежит через дорогу, размахивая своей русой косой и неуклюже держа в руке нелепую сетку с батоном и начинает кричать, когда слышит дикий крик матери и визг тормозов;
– Колька кричит мне "Витька, догоняй", прыгая на одной ноге, вытряхивая воду из уха и сделав мне рожу, прыгает в рябь мутного, зацветшего зеленой тиной и ряской, пруда, чтобы уже никогда не вынырнуть;
– Валентина закрывает за мной дверь, поцеловав на прощанье быстрым, дружеским поцелуем, а затем идет в спальню и, налив из изящного хрустального графинчика стакан воды, начинает глотать белые кругляши таблеток, торопливо запивая свою смерть.
ПОЧЕМУ? Я чувствую тысячи лиц, обращенных ко мне и не желающих разжать губы.
Их взгляды пронзают меня насквозь, обжигая леденящим холодом могилы.
Их молчание убивает меня, заставляя застыть безмолвной гипсовой глыбой, и не дает ни единого шанса сдвинуться с места.
И тогда я начинаю кричать, срываясь на визг.
Мой крик вызывает огненную бурю, выжигающую своими пылающими кольцами, крашеное дерево скамей. Я делаю небольшое усилие, и пылающие скамьи взрываются, рассыпая в воздухе снопы разноцветных искр и обугливавшиеся обломки досок. И тогда я слышу тихий смех. Смех, перерастающий в оглушающий хохот и громовые аплодисменты от невидимых мне зрителей…
Затем я просыпаюсь и чувствую, как бежит ледяной ручеек пота по моей спине, пачкая измятые простыни, как дрожат пальцы, когда щелчок зажигалкой вызывает к жизни крохотный огонек, отголосок той бури, поджигающий кончик сигареты в моих губах.
Потом я выхожу на балкон и молча стою, выпуская клубы дыма и наблюдая с высоты двенадцатого этажа за просыпающимся городом. Почему-то этот сон всегда снится мне под утро. Именно в то время, когда глубокая ночь сменяется ранним утром. Когда начинает розоветь горизонт в предчувствии хозяина небосклона и появляются первые, пачкающие утренний воздух, автомобили на дорогах. Именно тогда и снится мне вся эта мура, вызывая к жизни один и тот же сценарий – холодный ручеек пота, тусклый огонек сигареты, просыпающийся город с высоты двенадцатого этажа, затем невнятное бормотание разбуженной жены, бурчание вскипевшего чайника и шелест яиц на раскаленной сковороде. Все одно и тоже. Найти бы того поганого сценариста, что так нагло влез в мою голову и своими грязными ручонками вписал эти несколько минут. Найти и добавить еще одно ПОЧЕМУ, к уже и без того длинному списку.
