(По мотивам реальных событий)
Интересная блондинка лет тридцати пяти поспешно сбегала по последнему маршу Потемкинской лестницы. Фуникулер опять сломался!
А она никак не могла опоздать! Сверху ей был виден сухогруз, причаливший у пирсов на Лузановку и другие местные пляжи, и встречающая толпа. Значит, пока еще идет таможенный досмотр. Отлично, у нее оставался шанс не пропустить того человека, ради которого она так спешила. Другого такого шанса у нее в ближайшее время не будет!
…Наконец, в поле зрения моряков показались грузовые краны Одесского порта! Все, кто были на палубе, радостно переглянулись. Поднялся шум. Кто-то закричал, увидев в бинокль на причале родных, кто-то засвистел популярную песенку, кто-то стал пританцовывать.
Прекрасным солнечным днем 28 июня 2010 года сухогруз «Jolly sailor»>* вошел, наконец, в родной порт в Одессе. Весь экипаж уже давно столпился на палубе, высматривая на причале родных и встречающих. Кто-то уже увидел своих, и теперь радостно размахивал руками, кто-то громко кричал приветствия.
Многие моряки сухогруза пританцовывали, в ожидании таможенной проверки, но Михаил Райский, в отличие от большинства, не так уж сильно торопился к выходу. Его могла ждать только престарелая мать. Да и то, скорее всего, – дома. А потому, он пропускал вперед тех, кого уже ждали жены с детьми. Он остановился на палубе, вдохнул запах родного порта…
Морская вода, казалось, всегда и везде была одинаковой. Поэтому, и пахнуть она должна была бы тоже одинаково. А на самом деле – нет! Запах Одесского порта был особенным. Даже соль, ощущаемая в воздухе, пахла совсем не так, как в портах Антверпена или Сингапура! Это была своя, родная соль! Вахтенный механик, привыкший на работе к запаху машинного масла и горячего металла в спертом воздухе, был особенно чувствительным к разнообразным береговым запахам. Конечно, Миша знал, что уж совсем колоритными запахами, несравнимыми ни с чем, обладает его родной пляж Лузановка. Там, держа нос по ветру, в буквальном смысле этого слова, можно было пойти на запах комплексных обедов для отдыхающих, доносившийся из круглого кафе; а можно было идти и на запах готовящихся шашлыков и горького аромата бочкового пива, которыми торговали неподалеку от кафе; можно было и повернуть на приторный запах сладкой ваты и поп-корна, которые делали в изобилии у детских каруселей или прийти на раскаленный песок, по которому непрестанно ходили продавцы тараньки, мидий, горячей кукурузы, креветок и мороженого. Все эти изысканные и грубые ароматы образовывали стойкий и неповторимый запах Лузановки, который было невозможно ни с чем спутать. В порту Михаилу немного не хватало всего этого, но он знал, что в ближайшее время он с матушкой приедет в Лузановку и окунется в родную атмосферу любимого пляжа. Конечно, иногда Райские посещали и более элитную «Аркадию», и «Ланжерон», но… те находились так далеко от их дома! А Лузановка – рядом, всего в нескольких остановках. Ничего, сейчас сойдут на берег те, кто спешат, а затем и он ступит на родную землю…
Вот, наконец, по трапу внушительной походкой прошествовал их капитан, довольно улыбаясь своей семье. За ним поспешно сошел старпом. К трапу проскочил их пронырливый старшина Храпов, всем своим нетерпеливым видом показывавший, как он спешит обнять свою растолстевшую жену и двоих таких же толстых сынков. Михаилу стало просто смешно. Неужели эта толстуха, в самом деле, думает, что ее горластый и брюхастый, краснорожий муженек еще питает к ней какие-то чувства? Да в каждом порту ее супруг активно посещал определенные заведения, и радостно отмечал их затем красным карандашиком в блокноте. Вел себе на память учетность, так сказать. Но, отпрыски были священным для Храпова, то ли потому, что были как две капли похожими на него самого, то ли – потому, что были такими же толстыми, ведь всем известно, что подобное притягивает подобное?!
Впрочем, Михаила не интересовал ни Храпов, ни его семейство. У него
была забота – словить побыстрей такси и отправится домой, чтобы мама не волновалась. Ведь, вчера он, как и большинство родных, отправили с борта радиограмму о своем прибытии.
Он спустился почти пустыми сходнями и пошел по причалу, оглядываясь по сторонам и наблюдая рядом с собой радостные встречи родственников.
Впрочем, некоторых встречали не родственники. То есть, пока не родственники. Райский заметил, что молодых машинистов Толю и Колю поджидала стайка молоденьких развеселых девиц. Миша подмигнул обоим, проходя мимо них, и они понимающе закивали ему.
Сколько бы всего нового он не встречал в каждом порту, куда они доставляли грузы, а родным портом нельзя было не восхищаться! Каждый раз, возвращаясь из рейса, Райский, да и остальные члены команды, с удовлетворением отмечали новинки в жизни порта или морского вокзала. Иногда эти новинки казались не такими, как они их себе представляли, иногда – даже абсурдными, как, например, тот же памятник «Золотое дитя», или церковь на самом вокзале. Но это были ИХ собственные, одесские новинки, что все равно, делало их уникальными!
Зато, сам Морвокзал был отлично скомпонован. Здесь было все, необходимое морским путешественникам! И турфирмы, и банки, и киоски с сувенирами. А чего только стоила коллекция якорей, обнаруженных на морском дне! Михаил всегда с удовольствием проходил мимо нее, проникаясь гордостью от того, что он – моряк. А несколько лет назад, когда они вернулись из рейса и обнаружили, что гостиница, строившаяся, буквально, у самого моря, заработала, – моряки пришли в восторг. Какой бы нелепой не казалась, на этапе проектирования, постройка у самой воды, но она стала изюминкой порта. Пускай себе часть архитекторов спорят о целесообразности вбухивания денег в нее, о гармонии и красоте самого здания, пусть даже сама ЮНЕСКО недовольна «торчащим» отелем, но… факты от этого не меняются! Это Одесский порт, детка!
Михаил решил пройтись по пешеходному мосту к выходу из вокзала и поймать такси напротив Потемкинской лестницы. Ехать ему надо было через всю Пересыпь – старую промышленную часть города, вечно затапливаемую во время весенних гроз, на поселок Котовского.
Миша хорошо помнил, что во времена его дошкольного детства, дожди затапливали его дворик-колодец чуть не по пояс. А одесские ливни всегда были непредсказуемы своей «тропичностью».
Как-то раз, они отправились с мамой в кино, причем, перед этим на небе не было ни единого облачка. Но когда сеанс окончился, из зрительного зала пришлось окунуться в глубокую прохладную воду. Мама обеспокоенно крутилась на ступенях выхода, не зная, что ей делать. Миша, хоть и был дошкольником, но весил достаточно, чтоб мать могла надорваться. И тогда, какой-то дядька выручил их – схватил Мишу, посадил его себе на плечи, и перенес через бушующий поток на дороге. Тогда вода еще долго стояла в их дворе – дня два. Ливневки в Одессе всегда были не в лучшем состоянии. А в восьмидесятые годы их всех отселили на новый поселок – Котовского, расположенный за пляжем Лузановка, и поселили всех рядом. Так что мама не потеряла ни одной своей подруги.
