Хелена Янечек - Герда Таро: двойная экспозиция

Original title: La ragazza con la Leica

© 2017 Ugo Guanda Editore S.r.l., Via Gherardini 10, Milano

Gruppo editoriale Mauri Spagnol

Published by arrangement with ELKOST International Literary Agency.

Перевод с итальянского

Ольги Ткаченко

© ООО «ИД «Книжники», 2021

Они завораживают с первого взгляда. Счастливая, очень счастливая пара; они молоды, как и подобает героям. Не красивые (хотя и в привлекательности им не откажешь), да и вид у них совсем не героический. Они безудержно хохочут, зажмурившись и обнажив зубы, и этот нефотогеничный, но такой чистый смех заставляет их прямо‑таки лучиться.

У него лошадиная улыбка, десны напоказ. У нее десны прикрыты, зато заметно, что за клыком зуба не хватает; впрочем, это одно из тех маленьких несовершенств, что придают очарования. Свет разливается по его белой в полоску рубашке, стекает по шее женщины. Ее светлая кожа, диагональ шеи, прорисованная откинутой назад и чуть повернутой вбок головой, и изогнутая линия подлокотников – всё усиливает радостную энергию, излучаемую их созвучным смехом.

Возможно, они сидят на площади, но такие удобные кресла, скорее всего, стоят в парке, к тому же задний план сливается в плотную завесу древесных крон. А может, этот фон за их спинами – вилла богачей, бежавших за границу, едва в Барселоне начались революционные волнения. Теперь прохлада в тени деревьев принадлежит народу, этой паре, что хохочет зажмурившись.

Революция – это самый обычный день, когда все выходят на улицы, чтобы помешать государственному перевороту, готовому задушить республику, но ловят моменты затишья. Носят mono azul[1] как летнее платье, надевают под спецовку галстук, чтобы покрасоваться перед другом или подругой. В минуты отдыха это огромное ружье только помеха; через сколько рук оно прошло, прежде чем оказаться у добровольца-анархиста, и теперь мешает ему коснуться сияющей шеи своей девушки…

В этот миг они свободны от всего на свете, не считая ружья. Они уже победили. Если они, такие счастливые, и дальше будут смеяться, то к чему это древнее оружие? Все равно верх возьмет тот, кто прав. А сейчас они могут наслаждаться солнцем, смягченным листвой, и близостью любимого человека.

Мир должен об этом знать. Всё всем должно быть ясно с первого взгляда: на одной стороне – извечная война и генералы, которые привели из Марокко свирепых наемников, а на другой – люди, которые любят друг друга и хотят защитить то, чем живут.

В начале августа 1936 года многие устремились в Барселону, чтобы быть вместе с народом, который первым в Европе решительно повел войну против фашизма. Они рассказывают об охваченном волнениями городе на всеобщем языке: страницы газет и журналов с их фотографиями выставлены в витринах киосков по всему миру, вывешены в штабах партий и профсоюзов, развеваются в руках уличных газетчиков, в них заворачивают яйца, овощи и фрукты; они бросаются в глаза даже тем, кто не покупает и не читает газет.

Барселонцы по‑братски встречают иностранцев, прибывших сражаться вместе с ними плечом к плечу. Они привыкают к этому Вавилону, радостно обращаются ко всем compañero и compañera[2], и с помощью жестов, звуков и карманных словарей завязываются разговоры. Фотографы обходятся без оружия и военной подготовки, но и они – часть непрерывного потока добровольцев. Любой, кто увидит их за работой, сразу поймет: они здесь для нас, такие же как мы, они наши товарищи, – и не станет беспокоить.

Но двое добровольцев на фото смеются самозабвенно, ничего не замечая. Тот, кто их фотографирует, меняет ракурс и щелкает снова, рискуя выдать себя: ему (или ей?) хочется поближе снять эту пару, их широкую и задушевную улыбку – одну на двоих.

Вторая фотография почти идентична первой, только на ней видно, что мужчина и женщина настолько увлечены друг другом, что происходящее вокруг их совершенно не заботит. Чьи‑то шаги, как ножницы, разрезают мостовую у них за спиной, и теперь уже понятно, что они устроились не в парке, а, возможно, прямо на Рамбле, где собираются горожане с оружием. В соседнем кресле сидит женщина.

Видны только прядь ее вьющихся волос и скрытая тканью рука. А тебе нужен ее взгляд – взгляд человека, который увидел то, что скрыто от твоих глаз, но можно угадать по фотографиям.

Фотограф, снявший эту пару, работает не один. Это мужчина и женщина, застывшие бок о бок на правой стороне улицы.

И вдруг – ты не можешь поверить своей удаче – вот еще фото этой женщины в таком же кресле! И в правом верхнем углу – краешек профиля того самого молодого добровольца, который восторженно улыбается своей светловолосой подруге на других снимках.

Эта женщина, явно из рабочих, держит неожиданный в ее руках журнал мод, а к ногам приставила ружье; похоже, она не из тех, кто поддастся любопытству из‑за парочки фотографов, которые наснимав наперегонки громкий смех товарищей влюбленных, решили увековечить заодно и ее. Нет, говоришь ты себе, такие, как она, видят всё и одновременно не видят того, что их не касается. Она всегда настороже – ведь у нее оружие, – но сейчас ей хочется просто насладиться минутами покоя.

Но, представляешь ты, через несколько дней эта женщина окажется на пляже, где проходят учения добровольцев, и снова встретит этих двух фотографов. Он с виду – вылитый цыган и одет кое‑как, а она – ну точно модель, сошедшая со страниц модного журнала на Рамбле, только на шее у нее ремень громоздкой фотокамеры, болтающейся где‑то у бедер.

Теперь женщине станет любопытно: кто эти двое? Откуда они? У них роман, какие бурно цветут в здешнем климате революции, в разгар лета и свободы, или они женаты?

Что‑то между ними есть, судя по тому, как слаженно они работают, переговариваясь на каком‑то резко звучащем языке. Она улыбчивая и шустрая, как кошка, но становится сдержанной, когда показывает девушкам, как взять оружие. Оба увлечены работой, веселые и восторженные, делят на двоих даже сигареты «Голуаз» – знак близости и благодарности.

«Я их уже видела», – скажет та женщина, когда фотографы уйдут и все примутся оживленно их обсуждать, но ее не услышат. Все наперебой расспрашивают товарища журналиста, который сопровождал фотографов на пляж. Они только что из Парижа, но уже чуть было не погибли: их двухмоторник совершил аварийную посадку в Сьерре. Крупная шишка из французской прессы сломал руку, а на них ни царапины, слава небесам. Его зовут Роберт Капа, и он говорит, что Барселона великолепна и напоминает ему родной город, только в Будапешт он не сможет вернуться, пока город в руках адмирала Хорти и его банды реакционеров. А Герда Таро, его спутница, должно быть,