На Фенских болотах[1], 1991 г.
– Нравится тебе темнота, Мэтт?
Детектив-констебль Баллард не задумался ни на секунду.
– Не переношу, ну ее к чертям. Особенно в подобном месте. Никогда не знаешь, что в ней скрывается.
Во мраке раздался негромкий смешок.
– Кажется, я тебя понимаю. Местечко и правда не из приятных.
Мэтта аж передернуло. Он переступил с ноги на ногу, чтобы встать поудобнее, и почувствовал, как сапоги уходят еще глубже в мерзкую жижу.
– Долго нам наблюдать за этой развалюхой, сержант? По-моему, ваша осведомительница просто недолюбливает полицию – пускай, мол, на этом треклятом болоте себе задницы поотморозят.
– Терпение, Мэтт, мальчик мой, до восхода каких-то полчаса. А моя информантка еще ни разу не ошибалась. Раз уж она утверждает, что эта хибара используется наркокурьерами в качестве перевалочного пункта, значит, так оно и есть.
Мэтт окинул взглядом темный силуэт полуразрушенного домика.
– Может, и верно. Для того, кто хорошо знает эти места, до реки тут всего пять минут пешком. Если поймать прилив, то еще десять минут на лодке – и ты в заливе Уош.
– Верно. А там тебя поджидает голландская яхта, готовая загрузить в твою лодчонку столько марафета, что весь Фенфлит сможет неделю торчать, а сама яхта с полным мешком бабла отправится в Северное море за следующей партией, – согласился сержант Билл Моррис.
В этот момент темные плотные тучи разошлись, вниз хлынул лунный свет. Мэтт смог разглядеть и соленое болото – длинную полосу серебристой воды, – и бывшие объектом их наблюдения руины. И осознал, насколько топи Гиббет все-таки уединенное и негостеприимное место. Весна заканчивается, на носу лето, а от сырости и холода зуб на зуб не попадает.
– Так чем же тебе все-таки не угодила темнота?
Луна опять скрылась, без особой вежливости прихватив с собой бледное сияние, так что Мэтт заторопился с ответом, пусть даже тема беседы ему и не слишком нравилась.
– Потому что она все меняет. – Он вдруг нахмурился. – Судя по вашему тону, вам она нравится?
– О да. Обожаю темноту!
Мэтт не видел сержанта, но все равно был уверен, что тот улыбается.
– Ого! И почему же?
– Потому что в темноте я столь же страшен, как и любой другой ублюдок, который может сейчас скрываться неподалеку.
– Вам нравится пугать людей? Нам разве не отведена роль положительных героев?
– Пусть хоть до усрачки пугаются, Мэтти, так даже лучше. Речь, само собой, о всяких сукиных детях, – негромко усмехнулся сержант.
– И на том спасибо. – Баллард собирался было продолжить мысль, когда старший товарищ глубоко и резко вдохнул.
– К вопросу о сукиных детях, – сержант легонько тронул Мэтта за рукав. – Видишь там, на тропинке? Свет фонарика.
Мэтт не сразу разглядел тоненький луч, прыгающий по извилистой тропке, а увидев наконец, почувствовал прилив возбуждения.
– Получилось! Если кого-то занесло сейчас в эту дыру, то явно не с благими намерениями.
– Будешь знать, Мэтт Баллард, как сомневаться в моих осведомителях! Даем им войти в домик, потом вызываем по радио патрульных, чтобы отрезать от берега.
– И – берем, сержант?
– Именно, сынок. Берем.
Спохватившись, луна вновь ненадолго выглянула из-за туч, и полицейские увидели на тропе две темные фигуры. Мужчины, подумал Мэтт, хотя так сразу и не разберешь. Двигались уверенно – очевидно, не раз совершали эту прогулку. Первый указывал дорогу; луч мощного фонарика метался то вправо, то влево, помогая выбрать, куда поставить ногу на неровной тропке. В нескольких шагах позади второй, коренастый, тащил на плече большой мешок.
– Давайте, давайте, – пробормотал Билл. – Скорее, детишки, папочка заждался.
Мэтт почувствовал на щеке холодное дуновение – сержант шептал ему чуть ли не в самое ухо.
Наконец фигуры достигли старенького полуразрушенного мостика, перекинутого через прорытую вокруг хижины дренажную канаву. Еще немного, и можно брать. Мэтт напрягся, предвкушая тот миг, когда наручники с треском защелкнутся на запястьях уголовников…
Рука сержанта вдруг сжала его плечо.
– Какого черта?..
Мужчины остановились. Один опустился на колени прямо на хрупкие доски мостика, потом резко подался назад и ухватился за другого. Раздался сдавленный вскрик, второй шагнул к перилам, уставился вниз – и тоже отшатнулся.
Ошеломленные Мэтт и сержант смотрели, как два предполагаемых наркодилера, развернувшись, устремились вверх по склону. Очевидно, сейчас их уже не волновали неровности тропинки. Спотыкаясь и оскальзываясь на мокрой траве, они неслись, словно их преследовали демоны.
– Радио, быстро! Свяжись с патрульными. И вперед, посмотрим, что там за чертовщина! – Выскочив из укрытия, сержант устремился к мостику.
– Всем постам! Внимание – двое подозреваемых наркоторговцев на тропе, ведущей от топей Гиббет к морскому берегу. Обнаружить и задержать! – Проорав все это в микрофон, Мэтт кинулся следом за товарищем.
У самого мостика его остановила вытянутая навстречу рука.
– Господи ты боже мой!
– Сержант?
Рука медленно опустилась; теперь Мэтт мог шагнуть вперед и увидеть тот же ужас, что и его начальник.
Он смотрел поверх расщепленных, сгнивших поручней и чувствовал, как между лопаток ползет холодная струйка. Под ним в мелкой воде среди перепутанных водорослей виднелось обнаженное мальчишеское тело. У Мэтта ушло несколько секунд на то, чтобы осознать увиденное. В свете фонарика и неверном лунном сиянии эта сюрреалистическая картина казалась слишком безумной, чтобы охватить ее рассудком. Магазинный манекен? Или портновский? Не может же тело подростка быть настолько белым? Или может?
Очнувшийся от потрясения сержант уже выкрикивал в микрофон отрывистые команды:
– Немедленно связаться с инспектором Рэймондом! Вызвать всю группу детективов, экспертов и автобус патрульных, чтобы выставить оцепление, ясно?
Мэтту оставалось лишь ждать. Нет смысла храбро лезть в соленую воду, чтобы вытащить безжизненное тело наружу. Изо всех сил давить ему на грудь, чтобы вновь наполнить обмякшие легкие воздухом. Не то чтобы в обычной ситуации он не стал бы и пытаться, совсем наоборот, однако подросток был прочно и явно намеренно зафиксирован под водой. Тонкие руки были прикручены к тяжелым деревянным опорам моста колючей проволокой. По сути, он весь был опутан ею, словно коконом, а к ногам еще и крепились тяжелые бетонные блоки.
