Пиратская шхуна на всех парусах шла к далёкому и таинственному острову сокровищ. Пашка сидел на её корме и в то же время – на горячем крыльце дедушкиного дома, задумчиво покусывая ноготь.
Стояла середина июля. В полуденном зное дрожал воздух, солнце припекало макушку. Пашка всё хотел сходить за кепкой – вот только абзац дочитает. Ладно, ещё страницу. Нет, лучше главу.
Книжка про пиратов не отпускала. Она пахла пылью и лимонным маслом. Точно так же пах и остальной дом, и спальня дедушки, и шкаф с растрёпанными сказками, журналами «Юный натуралист», энциклопедиями, атласами. Дедушкина библиотека оказалась самым интересным местом в деревне. Пашка просидел бы около неё хоть всё лето, но мама сказала, что от пыли могут опять начаться приступы. Сошлись на том, что читать он будет на свежем воздухе.
Лязгнул засов, скрипнула калитка, и во двор ворвался Макс, а вместе с ним и ветер.
– Пол – это лава! – Макс взлетел на перила крыльца и стал болтать ногами.
Пашка не поддался. Он поднял большой палец вверх, как в старом боевике, перевернул страницу. Он и так полдня тут плавился, дальше уже некуда.
– Ты полдня тут плавишься, – сказал Макс.
Совсем недавно Пашка вычитал, что близнецы часто думают об одном и том же. Жаль, у них с Максом если и срабатывало, то по всякой ерунде. Наверное, только одинаковые близнецы могут всерьёз, а они с Максом ведь разные. Но в книге ничего об этом не писали. Пашка решил, что сам напишет, когда вырастет.
– А мы на затоне были, – похвастался Макс. – Прыгали с тарзанки. Шурик обгорел, весь красный, баба Люба его сметаной намазала, а на нас наорала. Было весело! Зря ты не пошёл.
– А я за сокровищем плыву, – ответил Пашка в том же тоне. – Зря ты со мной не плывёшь.
Макс фыркнул и затих. Где-то вдали протяжно гудел скоростной поезд. Он нёсся по рельсам и знать не знал о деревне Сныть, спрятанной среди лесов и полей, о Пашке и Максе, непохожих близнецах, которых мать увезла из города в эту самую Сныть – на лето или на всю жизнь, пока неизвестно.
– Снова твоя древняя книжка про пиратов? – Макс сделал вид, что ему всё равно, а спрашивал он просто из вежливости.
Пашка фыркнул:
– Что б ты понимал. Она колоссальная!
– Какая-какая? – Макс закатил глаза. – Опять твои словечки!..
– Крутая, говорю, книжка. Там про море, и корабли, и сражения… Мультик был ещё, советский. Помнишь, смотрели? Где песня про мальчика Джонни.
– А, вспомнил, – Макс почесал в белом ёжике волос. – Ладно. Хочешь море и пиратов? Будет тебе и море, и пираты. Айда до ребят – наберём лучшую команду!
– Правда? – Пашка вытянулся, даже книгу отложил. – А Шурика, наверное, не отпустят, да?
– Да ну его, пусть лежит. Слишком нежный для пирата.
– Шурик просто пацифист, – не согласился Пашка. – Это значит, что он за мир.
– Так и я за мир. За новый пиратский мир!
Макс прицелился и прыгнул с перил прямо на забор:
– Свистать всех наверх! – крикнул он и сиганул вниз. – Полный вперёд!
Пашка подскочил и побежал за Максом. Книжка про пиратов и сокровища осталась на крыльце, и ветер листал её страницы.
Братья бежали босиком: никто из снытинских не обувался, а Макс сразу, как приехали, решил соответствовать. Единственная хорошая дорога, закатанная в асфальт, обжигала ноги.
– Разрази меня гром! – подпрыгивал Макс. Нет. Теперь – капитан Макс, командующий пиратским судном, гроза семи морей.
Дорога превратилась в фарватер. Мимо проплывали соседские дома и огороды, колодцы и магазинчики, телята и козы на выпасе, заброшенная общественная баня, заколоченная школа. А потом начался луг, и он был похож море – травяное, волнующееся на ветру. Макс и Пашка нырнули в него с головой.
На том похожесть и кончилась.
Оказалось, бежать через луг совсем не то же самое, что плыть по воде. Пашка то и дело спотыкался на кочках, трава хлестала по лицу, а ещё эти жуткие оводы! Он всё больше отставал от Макса, болтался в хвосте. Вот сейчас задохнётся, упадёт без сил – и останется лежать в траве, просто лежать и ждать, когда Макс вернётся за ним. Если вообще вернётся.
– Макс, подожди! – крикнул Пашка. Вышло как-то жалобно, потому что кололо в боку.
Макс обернулся, махнул рукой:
– Догоняй!
И тут оба увидели белую птицу.
– Лопни мои глаза! – воскликнул Макс. – Это что, голубь?
Пашка сразу вспомнил картинку из дедушкиной энциклопедии: маленький клюв, хохолок, лохматые лапки и подпись курсивом.
– Это гданьский… высоколётный сокол, – выдохнул он.
– Ты что, умник, голубя от сокола отличить не можешь?
– Порода так называется… Декоративная…
– И что она в деревне забыла, эта порода?
Такого в энциклопедии не писали, и Пашка промолчал. А птица, покружив над ними, устремилась к дальнему лесу, будто сама хотела убраться подальше от людей.
– Давай за ним! – позвал Макс. – Ложимся на левый галс!
С бегом у Пашки не задалось с самого детства. Да и как по-другому, если на всю жизнь освобождён от физкультуры? Астма лишила его практически всего на свете: футбола, роликов, друзей во дворе. В спешке пакуя вещи, мама убеждала, что деревня – лучшее лекарство от астмы. Как будто дело только в ней.
Пашка уже начал всерьёз бояться, что вот-вот рухнет и Макс никогда не найдёт его в траве. Но тут луг, наконец, кончился, и он вывалился на грунтовую дорогу. Макс поджидал его, нервно пританцовывая.
– Куда?.. – просипел Пашка, сложившись пополам. Он хотел спросить, куда делся голубь, но не мог набрать воздуху. Горло сжало, сдавило.
Макс не растерялся. Он достал из Пашкиного кармана ингалятор, сунул брату под нос:
– На, дыши. В лес улетел.
Пашка вдохнул пару раз через ингалятор, потом уже задышал сам. Выпрямившись, осмотрелся.
За грунтовкой начинался светлый берёзовый лес. Дорога вела вдоль него к нескольким брошенным домам. Избы стояли кривые, давно опустевшие. Июльское солнце золотило ржавые крыши. Если кто и жил здесь, так только тишина – и, может быть, мыши.
Так далеко от Сныти они ещё не забирались.
– Какое-то кладбище, – пробормотал Пашка. – Давай вернёмся, а?
– Ты ж сам хотел! Пираты, остров сокровищ… – удивился Макс. – Мы вон сколько отмахали – и чего теперь? Назад?
Пашка обернулся, но не увидел позади ни ровных рядов снытинских крыш, ни линий электропередачи. Только луг, без конца и края. И захочешь – не вернёшься.
– Ладно. – Он вздохнул. – Только давай быстро. А то ещё мама потеряет.
– Ага, если вообще заметит. Пошли.
Опушка берёзового леса была вся красная от спелой земляники, из травы то там, то сям выглядывали грибы – на тонких ножках, с тёмными сопливыми шляпками. Мама звала их обабками.
– Она б тут насовсем прописалась, – сказал Пашка.
Из города мать увезла их сразу, как начались летние каникулы, спрятала в тихой деревне, в пустом дедушкином доме. И как сорвалась: каждый день ходила то по ягоды, то по грибы, подолгу бродила одна, возвращалась только к вечеру. Часто – с пустой корзиной.
