– Проснулась?
Лена не ответила – во всяком случае, словами. Негромко фыркнула, заерзала, убрала под одеяло умопомрачительную ножку – и отвернулась. Наверняка ей было жарко – солнце уже как следует нагрело крышу прямо над ее крохотной квартиркой, да и ночка выдалась… горячей.
И все-таки госпожа репортер старательно пряталась.
– Проснулась, – утвердительно повторил я, пристраиваясь на край кровати. – Доброе утро.
Из-под одеяла послышалось что-то среднее между ворчанием и… мяуканьем?
– Не понимаю по-кошачьи. – Я улыбнулся и опустил ладонь туда, где под толстой тканью по идее должна была находиться попа. – Потрудитесь объяснить, сударыня.
– Между прочим, я на тебя еще немного сержусь. – Лена высунула из-под одеяла кончик носа. – Вот!
Важное замечание. И, главное, своевременное.
– Лен, ну ты же должна понимать, – вздохнул я. – У меня вообще-то брата убили!
– Да я не про тогда… – Лена вылезла примерно по шею. – А про вчера! Что ты вообще о себе возомнил? Пришел – и думаешь, что я тут же должна скидывать с себя одежду?
И с себя, и с меня. Как она, в общем, и сделала.
– Ну, не то чтобы должна-а-а… – протянул я, забираясь рукой под одеяло. – Будем считать, что мы оба соскучились.
– Ничего не знаю! – Лена смешно дернула ногой и попыталась отползти к стенке. – Ваше сиятельство – негодяй. Соблазнили бедную девушку…
Дальше я слушать не стал – схватил покрепче и одним движением сдернул с бедной девушки одеяло. Та визгнула, безуспешно попыталась прикрыться руками – и вдруг порхнула мне на колени.
– Нет. Бесполезно. – Лена обвила меня руками и мягко ткнулась губами куда-то под ухо. – Кажется, я не могу на тебя сердиться… представляешь?
– Охотно. – Я пристроил ладони на тонкую талию. – Я больше так не буду.
– Что значит – не буду?!
Лена повалила меня на кровать. Я, разумеется, не сопротивлялся. Она уж точно не хуже меня знала, что делать, и если уж решила немного покомандовать… почему нет?
– Ваше сиятельство в плену. – Лена обхватила мои запястья, будто сковывая, и уселась на меня сверху. – И любая попытка к бегству будет расценена…
В общем, утренний кофе пришлось отложить. Домой я так и не позвонил – ни вчера, ни утром, но особых угрызений совести по этому поводу не испытывал. Миша едва ли сильно расстроится, пропади я вдруг пропадом, а дед с Андреем Георгиевичем наверняка и так прекрасно все знали. Среди полутора десятков плетений, которыми меня обвешали, как новогоднюю елку, просто не могло не оказаться хотя бы одного следящего заклятья.
А скорее, пары-тройки: разобраться с половиной я так и не смог, а какие-то, вероятно, и вовсе не заметил – не хватило ни класса, ни опыта, ни даже грубой силы Дара. Дед работал изящно, маскируя контуры под мой природный фон. Какие-то из них завязывались на исцеление, какие-то – на защиту от высокоуровневой магии… а какие-то должны были сработать только в том случае, если по мне принялись бы палить из винтовок. Не самые надежные – Панцирь, Латы или стандартный Щит сработали бы, пожалуй, получше.
Но не ходить же по столице упакованным в магическую боевую броню.
Вряд ли после случившегося кто-то всерьез посчитал бы меня трусом, а деда – излишне осторожным. И все же полноценный защитный «обвес» не только вызвал бы слишком много пересудов, но и доставил бы некоторые… скажем так, бытовые неудобства.
Лена без труда стащила с меня рубашку, но на Латы ее бы точно не хватило. И вечер однозначно бы не удался. А защиты мне хватало и так – и новообретенной, и своей собственной.
Не говоря уже о трех машинах, следовавших за мной везде и всюду. Здоровенную серую «Волгу» с тремя охранниками мне навязал Андрей Георгиевич, не оставив даже шанса на возражения. А две других – неприметные легковушки, покрытые пылью чуть ли не до самой крыши, – заметил уже позже. И почти случайно – рассказывать мне о них, разумеется, никто не собирался.
Приходилось понемногу привыкать. К счастью, положительные моменты тоже имелись…
– Немного утреннего самолюбования? – улыбнулась Лена.
– Не совсем. – Я вздохнул и положил свежий номер «Вечернего Петербурга» на край стола. – Просто думаю, как со всем этим… жить дальше.
Александр Горчаков – герой или преступник?
Я снова загремел на первую полосу – и на этот раз с заголовком впятеро громче любого из предыдущих. Статью я уже читал: дважды вчера вечером и только что, за кофе – освежить в памяти. На этот раз газетчики полоскали меня весь первый разворот… но, надо сказать, делали это с уважением. Пожалуй, даже с нотками восхищения. История юного князя, в один день потерявшего старшего брата и в одиночку раскрывшего целый заговор, трогала чуть ли не до слез. Конечно, мне досталось и за стрельбу, и за драку, и за гонку на чудовищной машине без номеров – но все это выглядело по меньшей мере оправданным.
Под стать статье была и фотография. Четкая, качественная, едва не на половину разворота. Явно Ленина… но не совсем. Откровенной ретуши я так и не разглядел, но что-то подсказывало: вряд ли после всего случившегося я мог сидеть на капоте машины так красиво. Тяжеловесно, вальяжно, пристроив ногу куда-то на радиатор – будто специально позировал. И смотрел не в кадр, а куда-то в сторону, вдаль – да еще и с фирменным усталым прищуром героя американского боевика.
В общем, обласкали… хоть и с оговорками.
– И даже не под твоим авторством. – Я скосился на низ газетного листа и снова прочитал незнакомую фамилию. – Как-то непривычно, что ли…
– Увы. По рангу не положено. – Лена отставила чашку с кофе и указала пальцем в потолок. – Тут с самого верху… велели.
Похоже, кто-то там теперь меня очень любит… Или, что вероятнее, получил вполне конкретные указания.
А столичная публика – официальную версию событий, пусть и слегка «желтоватую». Юный князь Горчаков – герой… хоть и хулиган-беспредельщик. Совсем не юный поверенный Колычев – предатель, решивший рассорить два могущественных дворянских рода, чтобы под шумок прибрать к рукам кое-какие ценные бумаги, а заодно и прикрыть свои темные делишки кровью. Небольшая заварушка на Фонтанке, пять трупов… и вовремя подоспевшие городовые. Событие громкое, но не такое уж, в сущности, и масштабное.
При детальном рассмотрении версия «Вечернего Петербурга» тут же начинала трещать по швам. Но в целом смотрелась достаточно убедительной – и наверняка устроила если не всех, то многих.
– Какой-то ты мрачный…
Голос Лены прозвучал чуть обиженно. Неудивительно – ночь с красоткой, статья, выставляющая меня чуть ли не спасителем империи, утренний кофе, лето, солнце, пробивающееся сквозь занавески на кухне… Нормальный человек на моем месте просто обязан был излучать довольство и радость.