Человек в тёмно-синем плаще довольно откинулся на дубовую спинку высокого кресла. Пальцы его слегка подрагивали от только что творившихся чар. В неверном свете масляной плошки можно было увидеть, как торжествующе сверкают его глаза.
Человек улыбался, и это была улыбка победителя.
Перед ним, на широком столе, заставленном колбами, ретортами, заваленном ворохом пергамента и кучей непонятных для постороннего, скупо поблескивающих инструментов, лежала большая книга в кожаном переплёте.
С виду небрежный, но точно выверенный взмах руки – и том сам собой раскрылся. С сухим шелестом ломкие страницы начали переворачиваться, одна за другой. Они были девственно чистыми: ни единой надписи, ни руны. Язычок пламени в светильнике заплясал от дуновения воздуха.
Листы мелькали всё быстрее, пока, наконец, не закончились. С глухим стуком переплёт захлопнулся. Пламя погасло, и всё вокруг погрузилось во тьму.
Чародей стремительно встал, одним движением сунул книгу в заплечную суму и уверенным шагом покинул комнату. Через несколько часов он уже распахивал дверь таверны «Кабаний Бок», что на Столичном тракте.
– Добро пож… – начал с поклоном трактирщик, но человек в плаще грубо оборвал его:
– Замолкни! Веди меня в комнату, которую ты сдаёшь гостям на ночь.
– Эй, полюбезнее, приятель! – раздался зычный бас сзади. – А то мы научим тебя манерам!
Чародей не обернулся.
– Веди! – повторил он трактирщику, и шёпотом, так, чтобы его никто больше не услышал, добавил:
– Arrea Irmenare!
Подчиняющая волю формула Ирменара сработала, хотя шансов на это без долгой, многодневной подготовки объекта было не так уж много.
«Мне сегодня везёт», – с усмешкой подумал чародей, поднимаясь за трактирщиком по скрипучей лестнице.
Комната оказалась убранной довольно богато. Тяжёлые бархатные занавеси на окнах и резной деревянный потолок вызывали удивление: нечасто в тавернах можно встретить такую обстановку.
Но человек в тёмно-синем провёл несколько часов в седле не для того, чтобы любоваться интерьером. Он выложил книгу на стоявший здесь же массивный дубовый стол.
– Она лежит здесь несколько лет, понял, болван?
Трактирщик равнодушно кивнул. Из уголка рта показалась струйка слюны. Чародея передёрнуло от отвращения, но он знал: это – побочный эффект от заклинания. Приходится терпеть.
– Ты никого не станешь сюда селить, кроме пары молодых магов. Они заявятся через пару дней.
Он подробно описал внешность будущих гостей, чтобы исключить ошибку, и добавил ещё несколько инструкций.
Дверь распахнулась и в комнату, распространяя запах крепкого эля, ввалился высокий грузный детина. В одной руке он держал увесистый деревянный табурет.
– Что этому говнюку от тебя надо, Гил? – уже знакомым басом обратился он к трактирщику, не замечая, что с тем что-то неладно. – Давай вышвырну его отсюдова!
– И ещё, – хладнокровно произнёс чародей, не удостоив вошедшего взглядом. – Ты сейчас спустишься в залу и будешь работать, как обычно. Если кто-то начнёт беспокоиться об этом человеке, скажешь, что видел его уходящим домой. Ступай!
Трактирщик покорно вышел прочь, не обернувшись ни на синие сполохи, ни на короткий вскрик, полный боли, ни на стук выпавшего из руки табурета. У него было чёткое указание, и он даже в мыслях не имел его нарушить.
От незадачливого заступника остался лишь слой пепла, смешавшегося с пылью. Чародей, выходя из комнаты, грязно выругался: пепел запачкал подошвы сапог. Если бы он обернулся, то увидел: по книге разлилось едва заметное голубоватое сияние. На обложке медленно, точно выписываемые невидимым пером, проявились серебряные руны.
Но чародей не оборачивался. Он всё спланировал и рассчитал. Не было ни одной причины проверять ловушку ещё раз.
– Перед приездом гостей приберись там хорошенько и вымой пол, – бросил он Гилу, покидая таверну.
Как чародей и предполагал, до этого приезда оставалось всего два дня.
Куда ни кинь взгляд – всюду путников окружала высокая, упругая и сочная трава. Зелёное море раскинулось от пояса гор, где осталась твердыня Румхир, до зримого края небес. Свежий ветер насылал волны, отчего сходство степных просторов с морской гладью только усиливалось. Иногда на ковре из трав, точно риф посреди пучины, попадалось одинокое дерево.
Альрин недовольно поёжилась и поплотнее закуталась в плащ. Некогда торжественно-белый, сейчас он являл довольно жалкое зрелище. Путешествие, ещё не очень продолжительное, но уже весьма богатое на события, превратило одеяние мага стихии Воздуха в заурядную тряпку.
– Не люблю степи, – негромко пояснила она Эллагиру, отвечая на его немой вопрос. – Всюду пустота. А мы ползём по ней, точно мухи по голому столу.
Маг усмехнулся:
– Горы ты не жалуешь за их непредсказуемость. Степь – за открытое пространство. А бывает ли в нашем мире местность, что пришлась бы тебе по душе?
– О, да, – с чуть тоскливой улыбкой ответила девушка. – Местность большой каминной залы в моём доме вполне подойдёт.
– Посидеть у огонька и я бы не отказался, – проворчал Тангор, ёрзая в седле.
Верховая езда, сначала пугавшая его, а затем приводящая в восторг, теперь обернулась совершенно скучным делом.
«Может, всему виной этот треклятый пейзаж, – подумал гном. – Словно топчешься на месте. Каждая новая лига похожа на предыдущую, как две капли воды. То ли дело, коридоры Дирхкага! Шагаешь по ним – и петь от радости тянет!»
– О чем там петь? Камни одни, да пыль, – пожал плечами Эннареон, обернувшись. – Ты мечтал вслух, дружище, – добавил он, увидев расширенные от удивления глаза Тангора.
– Я уж подумал, ты мысли выучился читать, – буркнул тот недовольно.
Эльф не ответил. Он уже целовал Лисси, сидевшую позади него на Ниэроили, забыв обо всем вокруг.
«Нет магии столь же сильной, сколь сильна настоящая любовь, ибо суть её – волшебство самого Творца, и нет ничего превыше её», – писал один магистр тысячу лет назад. Многое изменилось за это время. Обращались в руины и отстраивались вновь города и целые королевства. Чародеи придумывали новые заклинания, взамен терявших силу. Рождались и умирали герои и предатели. Менялось всё, и лишь любовь оставалась такой же, как и тысячу лет назад, и такой же, какой она будет через следующую тысячу лет…
«Занятно-то как получается, – кисло размышлял Тангор. – Вроде и еду в компании четырёх друзей, а получается всё равно, как в одиночестве».
Срединный тракт, на совесть вымощенный руками сотен тысяч узников, остался далеко позади. Опасаясь встреч с конными разъездами враждебной армии, спутники двигались вглубь степной страны. Путь держали по звёздам, ибо среди всех эллагировых карт не было ни одной тоддмерской. Редкие поселения старались обойти как можно дальше, чтобы не попадаться на глаза местным жителям.
