Вадик открыл глаза – на него немигающим взглядом бесцеремонно уставилась жирная морская чайка. Расправив крылья, она зависла в воздухе, чтобы получше разглядеть возможную добычу. Ветерок живописно играл белой каймой оперения, обрамлявшей крылья, сквозь иссиня-белые кучевые облака робко проглядывали солнечные лучи. Но Вадику было не до этих красот – назойливо ныл ушибленный затылок, давала о себе знать рука. Все еще пребывая в тупом дурмане, он оторопело пялился на всеядную птицу, будто ждал от нее чего-то.
Что же с ним случилось? Почему он лежит на рифленой металлической поверхности? Малейшее движение на этом жестком ложе отзывалось болью. В голове путались мысли, мелькали какие-то несвязные обрывки сцен.
– Хайя-хайя?! – будто вопрошая, раззявила чайка длинный, с хищным крючком на конце клюв цвета спелой моркови.
Вадик припомнил, как поскользнулся на ступеньке трапа верхней палубы, как скатился по нему, как во время падения левая рука, державшая «машку», застряла между поручнями… Хоть тут повезло – правая-то вроде цела! Теперь Вадик отчетливо почувствовал, что боль накатывала именно слева. С усилием повернул голову, пытаясь разглядеть свою неестественно согнутую руку, – ниже локтя она сильно распухла и стала фиолетово-синей. В общем, как будто и не его.
– Хайя-я! – опять раззявила свое морковное гайло пернатая.
И в следующую секунду тело Вадика пронзила острая боль, выгнула его дугой, заставила вздрогнуть каждый мускул.
– Ой-ой-ой! А-а-а-а! – что есть мочи завопил он, скривив мучительную гримасу.
Завалившись на правое крыло, чайка тут же испуганно отвалила в сторону. Голову Вадика затуманило болью. Он услышал беспорядочный топот ног и даже немного успокоился – его услышали, значит, скоро придет помощь. Боль не отступала. Перед глазами замелькали лица людей. На палубе кричали, кого-то зычно звали.
На недолгое время, когда боль, тянущаяся по жилам огненной рекой, отступила и с глаз сползла пелена, он заметил, что старпом переломил о колено деревянную ручку «машки» – швабры, приложил два обломка вдоль его руки и начал бинтовать. Перед тем как потерять сознание, Вадик еще успел испугаться, но жгучая волна снова накрыла его тело…
Когда он снова пришел в себя, первое, что услышал, была английская речь. Вадик поднял отяжелевшие веки: над ним склонились люди в красных касках с белым крестом. Догадался: спасатели. Среди их напряженных, сосредоточенных лиц мелькало еще одно – бледное и растерянное лицо старпома.
– Go back, give him the air[1], – начальственным тоном повелел человек, судя по всему, главный в группе спасателей, и показал остальным жестом, что именно надо делать.
Люди вокруг Вадика расступились. Теперь он смог увидеть и ребят из команды, столпившихся чуть поодаль. Возле него присел все тот же человек в красном, в руке он держал красный чемодан с белым крестом по бортам.
– Has the sailor got allergy on any medical preparations?[2] – Вопрос был адресован старпому.
– Вася, – старпом тихо позвал из кучки притихших матросов виновато переминавшегося с ноги на ногу здоровенного верзилу в тельняшке, – Щербаков с вами пил?
– Анатолий Ефремович!.. – грудным басом возмутился верзила.
– Ему сейчас обезболивающее колоть будут, а от вас за километр «свежаком» несет! – На обескровленном лице старпома с плотно сжатыми губами читалась решимость.
Не выдержав взгляда, матрос опустил глаза.
– Да было-то всего чуть-чуть… – буркнул он и густо покраснел, как застуканный с сигаретой школьник.
– The sailor has got allergy[3], – сказал старпом спасателю с чемоданом, терпеливо ожидающему ответа. – А с тобой я позже разберусь, – гневно обернулся он на детину.
– Он уже выпил обезболивающее средство – другое ему ни к чему, – мстительно добавил он, с ухмылкой заглянув в растерянное лицо Вадика. – Ему теперь больно не будет.
Пострадавшего уложили на носилки и понесли к трапу, в это время он приметил и капитана. Рядом с ним стоял незнакомец – высокий худощавый мужчина с короткой стрижкой и пушком вытертых на макушке рыжих волос, темными веснушками и голубыми глазами.
– Как ты? – с волнением в голосе спросил капитан, стараясь поймать взгляд Вадима.
– Спасибо, Павел Митрофанович, нормально, – вымученно ответил Вадик, силясь придать твердости своим словам.
– Вот представитель нашего пароходства здесь, в Великобритании, – Гевин Эдли. Мистер Эдли… Он обо всем позаботится. Сразу после больницы тебя отправят домой. Я договорился с мистером Эдли. Если что, все вопросы решай с ним. Ты хоть английский знаешь? Какой в школе язык учил?
– Мазе-фазе, Москоу, – выдавил из себя Вадик лингвистические познания и кисло улыбнулся.
– Значит, до дома доберешься, – резюмировал капитан и одобрительно подмигнул. – Вот тебе «Книжка моряка» и сто семьдесят фунто́в на первое время, остальное получишь по возвращении домой.
Вадик осторожно сунул в карман темно-синюю книжицу и свернутые вдвое цветные бумажки с благородным ликом стареющей женщины, а капитан начал прощаться:
– Ну, давай, удачи тебе, – дружески похлопал он раненого по плечу и кивком дал понять спасателям, что можно покинуть корабль.
– Put the oxygen mask on him[4], – раздался у изголовья Вадика все тот же начальственный голос.
Матросы торопливо разошлись по своим штатным местам. Только Вася, лучший друг и собутыльник Вадика, понуро побрел за старпомом, виновато опустив глаза. Возле самого трапа он было обернулся на дружбана и махнул на прощание рукой, но тот уже устало прикрыл глаза.
Под лучами непривычно жаркого для Британии августовского солнца плавилась палуба корабля, но морской ветерок не давал перегреться. С каждым вздохом боль все больше отступала, а еще Вадик успел заметить, как Васина физиономия расползалась в стороны и плющилась улыбкой.
Случилось это в Северном море, у восточного побережья Великобритании. На ту пору шло третье плавание Вадика на торговом судне «Блюинграхт». Он уже давно привык к его то ли шведскому, то ли немецкому названию, к беспошлинному «удобному» флагу какого-то островного государства, под которым они ходили, к табличкам на японском языке. «Конечно, японские иероглифы! – заверил его бывалый моряк Вася. – Судно-то построено в Японии. Мадэ ин Джапан!» А потом, раскрасневшийся, он, всякий раз энергично и щедро жестикулируя, в красках расписывал, как по дороге в Шанхай «Блюинграхт» арестовали, и почти два месяца они болтались в порту Китакюсю на севере японского острова Кюсю, пока хозяин судна, проживающий на Мальте, улаживал с местными властями все вопросы. «Нам-то какая разница, – деловито заканчивал Вася свое полудетективное повествование, – где судно построено, кто хозяин – лишь бы денежки шли. Главное, экипаж у нас русский. А то, знаешь, как бывает? Поставят старпома или капитана немца… Им русской души не понять!» – о чем-то своем многозначительно хмурился Вася и умолкал. «Ну,
