«Кто
под видом милосердия закрывает глаза на грехи ближнего,
тот
зачастую всего лишь разбивает зеркало,
чтобы
не видеть в нём самого себя.
По
немощи нашей натуры мы распознаем
собственные
пороки сначала в других»»
Ж.
Бернанос «Диалоги кармелиток»
– Мой муж мне изменяет.
Маленькая тонкая рука резко передвинула
пепельницу и стукнула ею по столу. К счастью, пепельница была пуста. Мои
пациенты редко позволяют себе курить, но я держу этот атрибут автономной жизни
подростка на всякий случай. Так же, как и кипу старой ненужной бумаги для
снятия напряжения. Многим помогает. Я наблюдала не раз, как эти взрослые и
весьма чопорные при первом представлении люди становятся совершенными детьми,
стоит лишь дать им разрешение раздвинуть собственные границы.
– Да-да, это
именно так, – повторяет она, и я медленно киваю в ответ.
Моя пациентка – женщина миловидная,
прилично одетая и ухоженная. На ней дорогой костюм, сшитый на заказ, туфли на
высоком каблуке. Её волосы убраны в красивую причёску. В ушах – серьги с
бриллиантами, на шее – золотое колье, на пальцах – кольца с выгравированными
узорами. У неё длинные ногти, длинные ресницы и красиво изогнутые брови. Губы
тонкие с чётко очерченным контуром. По всему видно, что перед тем, как прийти
на приём, она посетила салон красоты. Ей крайне важно, чтобы я оценила её по
достоинству. Чтобы, увидев её, почувствовала робость и благоговение в связи с
тем, что такая эффектная женщина решила посетить мой скромный кабинет
психоаналитика. И нашу первую встречу и несколько последующих она ждала от меня
реакции раболепия. Наслаждаясь каждой произнесённой фразой, она смаковала собственную
демонстративность и упивалась триумфом от ещё не свершившейся победы.
Мне было жаль её. По-хорошему, целостно. Она так жаждала моей зависти,
что желание сломать её ожидания возникло почти сразу же. Но тут же на смену ему
пришло другое желание, побуждаемое моим исследовательским интересом. И я,
действуя сообразно старой схеме, включилась в этот процесс взаимодействия и
стала понемногу включать и её.
Альянс сложился где-то на четверти пути. Примерно так я себе это и
представляла. Её сопротивление, столкнувшееся с моим деланным равнодушием,
рассыпалось прахом. И тогда она призналась мне, что подобного поведения совсем
не ожидала.
– Все, к кому я ходила до вас, пытались меня лечить, – призналась она. –
Улыбались мне в лицо, но стоило мне повернуться к ним спиной, как я затылком
ощущала ненависть.
– Разве не за этим вы к ним шли? Исходя из ваших слов, можно сделать
такой вывод.
– То есть, вы хотите сказать, что я нарочно вызывала у них ненависть
своим поведением?
– Я ничего не хочу сказать. Эта фраза принадлежит вам.
– Значит, они нужны были мне для того, чтобы в очередной раз убедиться в
том, что мне завидуют и поэтому ненавидят и не хотят иметь со мной дел?
– Вы сами сделали этот вывод.
– Так я права или нет?
– С
точки зрения кого?
– Тех людей, которые меня окружают.
– А вам, действительно, важна точка зрения людей, которые вас окружают?
Из ваших предыдущих слов этого не видно.
– Значит, всё, что я делаю – делаю исключительно для себя? Чтобы в
очередной раз убедиться в том, что я никому не нужна?
Она всхлипывает и тянется к платку, которые в изобилии лежат поверх
бумажной коробки. Осторожно промакивает кожу под глазами, чтобы не испортить
макияж.
– Мы можем продолжить? – спрашиваю я.
– Да, пожалуйста.
– Вы говорите, что никому не нужны.
– Да, это так.
– Кого конкретно вы имеете в виду?
– Всех, кто меня окружает.
– Все, кто вас окружает, не могут быть одинаково значимы для вас.
Возможно, есть кто-то, кто вам ближе.
– Да, есть. Это мой муж.
– И вы утверждаете, что вы ему не нужны?
Новый всхлип и нервная судорога по телу. Она проглатывает её и громко
выдыхает. Затем снова готова говорить. Здесь нет самообладания. Одно лишь
поглощение. Она глотает, даже не распробовав. И вкуса не ощущает. Она бы
проглотила и меня, но я не позволяю. Я для неё другой объект.
– Конечно, я ему не нужна! Иначе, как объяснить все его измены?
– Ваш муж вам изменяет?
– Да! Я точно знаю это.
– Откуда? У вас есть доказательства?
– Прямых доказательств у меня нет. Но скоро они появятся. Я наняла
частного детектива, и он уже занялся расследованием.
– Видимо, этот вопрос для вас очень значим.
– Как же иначе? Это мой муж – человек, с которым я прожила в законном
браке почти десять лет.
– Что для вас значат эти десять лет?
– О, они значат очень много!.. Это целая жизнь, которая в корне изменила
меня.
– Каким образом эта жизнь вас изменила?
– Она сделала меня другой. Она сломала мои привычки, стереотипы. Она… –
пациентка снова выдохнула. Потом хотела продолжить, но запнулась. – Я, кажется,
забыла, что хотела сказать.
– По какой причине, как вы считаете?
– Не знаю. Может, эта тема болезненна для меня.
– Чем она болезненна для вас?
– Я не знаю, не знаю! – пациентка начинает лихорадочно мотать головой из
стороны в сторону. – Вы задаёте такие вопросы, что я не знаю, что говорить. Вы
ставите меня в тупик!
– Какой вопрос поставил вас в тупик?
– Не знаю! – пациентка отчаянно сопротивляется. Начинает трясти руками и
ногами. – Вот до чего вы меня довели! Я уже не помню, о чём мы с вами говорили.
– Мы говорили о той жизни, что вас в корне изменила.
– Да-да, теперь я вспомнила, – она вытягивает ноги, скептически их
рассматривает, а потом спрашивает. – Могу я снять туфли?
– Можете.
Несколько секунд она смотрит на них, а потом убирает ноги под кресло.
– Что сейчас произошло? – спрашиваю я.
– А что? – пациентка хлопает глазами, изображая недоумение. Лицо
постепенно покрывает краска стыда. Она пытается массировать щёки, но от этого
краснеет ещё больше.
– Вы спросили у меня разрешения снять туфли.
– Ну-да, спросила.
– После этого вы спрятали свои ноги.
– Я – спрятала?! Нет, вам просто показалось. Мне так удобнее.
– Что именно вам удобнее?
– Я не знаю. Вы снова загоняете меня в тупик!
– Что я делаю, чтобы загнать вас в тупик?
– Вы задаёте сложные вопросы.
– Какой сложный вопрос я вам задала?
Пациентка молчит. Я молчу вместе
с ней, не переставая наблюдать за каждым её движением. Наконец она поднимает
вверх руки и складывает их крест-накрест.
– Всё, больше так не могу. Мне нужен перерыв.
– Мы не можем сейчас прерваться. У нас ещё двадцать минут до окончания
сессии.
