Глава 1: Шум площади Свободы
Солнце, как огромный, раскаленный глаз, следило за жизнью площади Свободы. В воздухе витал запах жареной кукурузы, сладкой ваты и, странным образом, пыли, которая забивалась в ноздри и щекотала горло. Шум был везде: гудки автомобилей, крики торговцев, смех детей, рёв уличных музыкантов. Григорий, шестнадцатилетний парень с мокрыми от пота волосами и усталым взглядом, сидел за своим небольшим ларьком, заваленным газетами и журналы, и пытался продать хотя бы один экземпляр.
– "Купите газету, – бормотал он проходящим мимо людям, но те торопливо отмахивались, не обращая на него внимания.
"Площадь Свободы", – подумал Григорий, с иронией глядя на бурлящий человеческий муравейник. "Свобода" – это была его рабочая площадь, а его жизнь – это жизнь на окраине, где он жил в небольшой, тесной квартире в спальном районе города вместе со своими родителями, младшей сестрой и старшим братом. Комната, которую он делил с семилетней Ириной, была едва достаточной для двоих детей – ее узкие стены громоздились высокими стеллажами, заваленными ветхими книгами и поцарапанными школьными принадлежностями. Старая двухъярусная кровать, упирающаяся в обшарпанный комод, на котором стоял древний телевизор – единственная роскошь в их скромном жилище.
Старший брат Дмитрий сейчас служил в армии, мечтая сбежать хотя бы на время из этой удушающей бедности. Отец Алексей, грузный мужчина под пятьдесят с усталым взглядом, работал сапожником в небольшой мастерской. Мать Анна, хрупкая женщина с нервным взглядом, подрабатывала уборщицей в местной школе. Семья Тихоновых держалась на плаву, но с большим трудом – они постоянно экономили, отказывая себе во многом. И вся эта экономия была неспроста – родители Григория были твердо убеждены, что "достойно и законно разбогатеть в современной мире практически невозможно".
– Видели бы вы этих олигархов на экране? Все они нажились на обмане и беззакониях, – часто ворчала Анна, укоризненно глядя на детей. – Настоящие деньги без грязи и подлости не зарабатываются. Запомните это!
Родители Григория предпочитали жить "по средствам", хоть это и означало постоянные лишения и отказ от мечтаний. Экономия стала мантрой их семейной жизни – от похода в кино до выбора школьной формы для детей.
Сам Григорий втайне мечтал вырваться из этой душной бедности и тусклой серости, сочиняя в старой тетради невероятные истории о далеких волшебных мирах и отважных героях. Иногда он украдкой рисовал картинки, на которых изображал себя известным писателем, трудящимся в просторном светлом кабинете. Но стоило ему поделиться своими амбициями с родителями, как те тут же начинали отговаривать и высмеивать его мечты.
– Писателем? Да кто тебя будет читать? Это все сказки, – отрезала мать, качая головой. – Думай лучше, как помочь семье нормально заработать.
Отец Алексей тоже был неумолим.
– Читай меньше, парень, голову себе не забивай. Нужно думать о реальной жизни, а не строить воздушные замки, – хмурился он, возвращая Григория к суровой действительности.
Семилетняя Ирина, напротив, обожала, когда брат рассказывал ей свои истории. Она с восторгом слушала его рассказы о волшебных странах и отважных героях, воображая себя на их месте. Григорий часто мечтал, что однажды сможет воплотить эти фантазии в жизнь и зарабатывать на этом деньги, помогая семье. Но пока эти мечты оставались для него недостижимыми.
В этот знойный июльский день Григорий, как обычно, сидел за своим маленьким газетным ларьком на оживленной площади Свободы, безуспешно пытаясь продать хоть что-нибудь из газет и журналов, заполнявших прилавок. Уставший от работы, он опустился на гранитный постамент, с которого когда-то возвышалась статуя Свободы.
"Свобода", – усмехнулся Григорий, окидывая взглядом бурлящую человеческую толпу. – "Какая к черту свобода, если я даже не могу позволить себе мечтать?"
– Купите газету, – повторил он, протягивая газету проходящему мимо мужчине. Тот не остановился, отмахнулся рукой.
"Какой день", – подумал Григорий, опускаясь на невысокий гранитный постамент. – Ничего не делается. Все как в болоте. Надо что-то менять…"
Глава 2: Новые возможности
Григорий стоял среди толпы на оживленной площади Свободы, наблюдая за стремительным течением городской жизни вокруг себя. Поток людей, спешащих по своим делам, напоминал Григорию завораживающий кадр из художественного фильма – красочный, динамичный и наполненный энергией.
Сотни горожан торопливо шагали мимо, словно участвуя в безостановочном представлении – деловые мужчины в строгих костюмах с портфелями в руках, молодые женщины в ярких платьях, туристы с фотоаппаратами на шее, студенты с рюкзаками за плечами. Торговцы и официанты открывали свои заведения, создавая атмосферу праздничной суеты. Это был мир, столь отличный от тусклой серости Григорьевой жизни.
В гуще этого динамичного потока Григорий нашел свое призвание – продажу газет. На первый взгляд, эта работа казалась незначительной и рутинной, но для самого Григория она была идеальной. Стоя почти в самом сердце города, в районе, который прежде был ему незнаком, Григорий каждый день соприкасался с новыми лицами, новыми историями.
Он с упоением наблюдал за элегантными бизнес-леди в деловых костюмах и пожилыми джентльменами в строгих костюмах, спешащими по своим важным делам. Ему нравилось перекидываться парой фраз с каждым покупателем, продавая им свежие газеты. Эти короткие, почти мимолетные, знакомства были для него бесценны, словно приоткрывая завесу над миром, столь недоступным для него прежде.
– Как дела, Гриш? Хорошо сегодня позавтракал? – на бегу спрашивала одна из его постоянных клиенток, деловая дама Анжелика Николаевна, забирая из его рук очередной номер.
– Да, хорошо. Отличного вам дня, Анжелика Николаевна! – успевал крикнуть Григорий в ответ, провожая ее взглядом, пока она не исчезла в толпе.
Он знал многих своих покупателей в лицо, запоминал их имена и привычки, хотя, конечно, мог знать о них лишь самое поверхностное – как и любой уличный продавец.
Его работа не была сложной, скорее даже ее можно было назвать несложной подработкой, а не полноценным трудом. В 6.30 утра Григорий приезжал в типографию, где получал три стопки газет по 10 рублей за экземпляр, которые затем продавал по двенадцать рублей. В удачные дни ему удавалось заработать до 3300-3400 рублей за утро, и для него эти деньги были более чем приличными.
Конечно, временами ему приходилось стоять на ветру или под дождем, а порой он едва сводил концы с концами, распродав всего лишь 210-220 газет. Но Григория это не слишком расстраивало. Как он сам говорил, «деньги не самое главное» в его жизни.
