Катенька
Зовут меня Алеша. Жили мы с сестренкой в подвале многоэтажного здания. Отца и не помню. А у Катеньки папа другой. Неплохой был мужик. Жалко его. Пил по-черному, печень не жалел, но никогда нас с Катькой не трогал.
Вот с матерью все было посложнее. Как зальет в себя полбутылки водки и сразу начинает к Катьке цепляться. Не понравились ей волосы однажды. Взяла ножницы и как отрежет под мальчишку. А Катька плачет. Принцессой хочет быть.
Несмотря на пьянство и грубость, мать любила нас. Откуда я знаю? Да она не отдавала нас в детдом! Знала, что там нам будет еще хуже.
Но вот настал тот день. Пришли двое. Мужик худой и баба с очками в костюмчике сером. Помню как мать рыдала. Говорила, что не отдаст нас никому, что любит нас очень. Просила прощения. Я пытался вырваться, но дядька сильный был.
Два дня приходила мама к нам. На третий позвонила. Потом еще пару звонков… и все. Сначала я ждал, надеялся. Но постепенно надежда перешла в злость, а там и безразличие появилось.
Помню привезли нас в старый, полуразрушенный пятиэтажный дом и сразу к главной повели, мол знакомиться. Только вот «знакомством» это было назвать сложно. Пару указаний и угроза.
–Ох дорогие мои, с вами будем по строже конечно. Все-таки родители алкаши сраные, а значит выродки их тоже далеко не уйдут. Слушайте сюда ублюдки, чтоб неслышно вас было. Не мои проблемы если вас бить будут. Главное без побегов! Все равно не выживите одни. Сдохните скорее всего без еды. Про холод вообще молчу. Короче, если сбежите, найду вас и по разным приютам разбросаю и посмотрим как выть будете друг без друга. Поняли?
–Да.
–Отлично! Теперь катитесь отсюда…
Вот так прошел наш первый день в этом ужасном месте. Мне тогда десять было, а Кате четыре. Дети там все ненормальные оказались. Один мне зуб выбил бутылкой. Пытался порядку научить. Но это еще ничего! Вот как пришел к нам новый работник, тогда и начались серьезные проблемы. Проходу не давал этот урод. То в унитаз голову опустит, то заставлял на провинившегося мочиться. Да, да. Именно мочиться. Извращенец! Девочки боялись его особенно. Мы-то знали, что зовет он их к себе в кабинет не просто что-бы побеседовать. Лена от него первый раз бледная вышла. Около часа молчала с каменным лицом. Потом только рассказала, как он заставлял ее «играться со своим бананом». Боялся за Катьку, но знал что он на более взрослых западает.
Тот день стал роковым для нас. Проснулся от разговора Ваньки. Сначала не понял что он там бормочет. А потом имя сестры услышал. В этот миг мое сердце остановилось… эта мразь ее к себе потащила. Вскочил с кровати и побежал в одних трусах к его кабинету. Пока бежал, в голове всевозможные сцены пронеслись. Как же я испугался тогда. Представлял как эта тварь ее трогает, как плачет она и просит прекратить, как бьет он ее чтоб замолчала. Пусть только тронет ее! Я убью его! Добежал наконец! Открываю дверь, а он голый стоит и член свой трогает, на полу лежит Лена без трусов со страхом в глазах. Больно он меня бил тогда. Зато на сердце спокойно стало. То что я увидел было ужасно, но главное там была не Катя…
Понял я тогда, что бежать нам надо. Уродов меньше не становилось в этой помойке. Я придумал план. Витька нам помог. Спасибо ему! Если бы он старожилу нашего дядю Лешу не отвлек, все полетело бы к чертям. Собрал ночью то что называлось «одеждой», украл у Пети деньги и мы отправились на свободу.
Первый день был просто прекрасным. Мы наконец почувствовали свободу. Мы могли гулять, громко смеяться и плакать зная, что нас никто не накажет за это. Ночь была теплой. Заснули под заброшенным зданием. Но с утра пришлось валить оттуда. Приехали две дылды и как начали нас прогонять криками и угрозами. Купили булочки и сок маленький. Все шло неплохо.
На следующий день к нам подошел полицейский. Думал нас заберет, а он сразу понял что детдомовские и деньжат захотел. Как будто у нас их было много. Пришлось отдать все что было. Начал думать где бы добыть еще. Начал воровать. Не хвалю себя за это. Но Катя кушать хотела.
Были легкие дни, когда получалось воровать. Иногда сразу замечали. Приходилось голодать.
Проснулся ночью, а Катя стонет. Вся мокрая и горячая как печка. Испугался. Не знал что делать. Жар все сильнее становился. Она бредить начала, зовет меня. Я говорю что рядом, что все хорошо. А она как будто не слышит. Вроде заснула. Утром перестала дышать.
После помню как меня пытались от ее маленького тельца оторвать. Я не хотел отдавать ее им. Я знал, что больше ее не увижу. Прости меня Катенька…
Меня привезли в участок, потом снова в эту дыру. Главная смеялась, утверждала, что знала как все будет, мол вот мне наказание за то что сбежали. Отвели в комнату. Я начал реветь. Не мог остановиться. Видимо осознал, что Катьки больше нет. А зачем мне жить дальше? Я во всем виноват! Не смог сберечь ее! В голове ее смех застрял. Перед глазами ее беззубая улыбка. Эти наивные глаза. Понял, что не смогу так больше…
Утром подошел к няньке и сказал, что живот болит. Повела она меня к врачихе. Пока та градусник искала, я таблетки хватанул, все что нашел. Пошел в комнату. Взял стакан с водой. Засунул горстку таблеток себе в рот сколько уместилось и запил водой. Лег в кровать и стал ждать. Сильный спазм. Тошнило жутко. Но рвать нельзя. Не могу двигаться… слишком слаб… дышать трудно… Катенька… Катя…
Старик
Я скоро умру. Это неизбежно. Боюсь ли я? Думаю нет. В моей жизни было много интересного. Сколько слез, столько и улыбок. Память уже подводит. Всего и не вспомню. В последние дни жизни в голову лезут самые далекие воспоминания. Запах мячика например. Сколько раз я падал. Папу помню. Строгий был, но справедливый. Умер от сердечного приступа. Вкалывал до последнего вздоха. Вся семья на нем держалась. Бабушек помню. Ой как не любили они друг друга! Без скандала день не проходил. Но судьба жестока. Дни свои последние прожили они в одной комнате. Обе лежали уже. Мама моя красавица была. Ох как за ней мужчины бегали, а она папу выбрала. «Сильный»-говорила она. Что есть, то есть!
Воспоминания-единственное что у меня осталось. Никому не нужен. Внуки взрослые уже. Дочка моя мучается со мной. Старый я стал. Как она быстро повзрослела. Слезы наворачиваются. Хотелось бы подержать ее на ручках. Да вот нервничает когда напоминаю ей какой малышкой была. Понимаю, что обузой стал. Поверь мне милая, я не желал тебе такого. Подожди немного, скоро все закончится. Не нужно будет старику готовить, с ложечки кормить как младенца. Не услышишь ты больше бредней моих. Ничего не могу с собой поделать. Знаю, что со мной не интересно, но как же мне хочется услышать твой голос. Хотелось бы вернуть те дни, когда играли с тобой в дворе. Когда моя малышка падала, сердце останавливалось на мгновенье. А помнишь ли ты милая, как кузнечиков ловили? Как в зоопарке медведям яблочки бросали? Как плакала ты, когда соседский мальчишка в тебя мячик бросил? Помню как засыпала у меня на руках. Я помню родная моя девочка… все помню. Всегда буду любить тебя. Ты не думай милая, я не обижаюсь. Знаю что любишь меня. Знаю что помнить будешь. И переживать будешь, что говорила всякого. А сколько я ошибок допускал! Сколько матери грубил, что смотрела на меня любящими и нежными глазами. Сколько от отца получал за хамство. Дураком был, а он все прощал. Понял все, когда не стало их. Мир рухнул. Ведь как так? Вот они сидят рядом. Вот мама прическу поправляет, а я ее руку одергиваю. Больно ей, я вижу. Дурак. На утро нет ее больше.
